Она почувствовала прикосновение. То капитан положил ей руку на плечо. Да–да, он говорил, что она пойдет впереди, а он будет направлять. И они пошли.
Все силы уходили на то, чтобы не поднять шума. Косолапо вывернув стопы, разведчица осторожно шагала, каждую секунду ожидая, что под ногой хрустнет предательская ветка, или камешек стукнет о камешек. Но грунт этого таинственного места представлял собой слежавшийся от сырости плотный песок, идущий мелкими волнами. Ботинки беззвучно утопали в нем, и шуршание песчинок передавалось, скорее, через кости и сухожилия, чем через воздух.
Внезапно, разведчица будто разглядела что–то впереди. И не разглядела даже, а неведомым образом почувствовала: часть темноты, ничем по виду не отличавшаяся от бесприютной ночи вокруг, тем не менее, сочилась осязаемой неприязнью, раздражением… голодом. Остановившись и покрутив головой, Катарина пыталась осознать размеры Стража. Он был просто… ох, автомат, действительно, не помог бы.
Рука Кощея требовательно надавила на плечо девушки. Нам что, прямо туда, к Стражу? «Да» — на секунду пальцы капитана утвердительно сжались.
Подавляя нервную дрожь, Катарина вновь неслышно потекла вперед. Она даже не пыталась осмыслить происходящее: интуитивно подчиняясь давним наставлениям спутника, бездумно шла, заняв разум бессмысленным распутыванием траектории уже пройденного пути. Столько извивов, спиралей, поворотов — можно бесконечно прокручивать в уме, будто щелкая воображаемыми четками.
Эпохи, эоны спустя пальцы Кощея, которые она давно перестала чувствовать, еще раз ободряюще сжались на ее онемевшем от напряжения плече. «Прошли».
Она не могла точно вспомнить тот участок, как приблизились они к вечно голодной циклопической твари, как шли под нею — и она своей тушей заняла целую вселенную. Было это, или не было?
Шаг, шаг, шаг…
Беспамятство.
Уютное сухое тепло. Лента конвейера. Тьма вокруг — ненастоящая.
Катарина сделал несколько шагов и остановилась.
— Ты права, нужно сделать привал, — сказал Ковальский, немного постояв с понуренной головой.
Не глядя на спутницу, он сбросил рюкзак, уселся по–турецки прямо на песок, и принялся потрошить сухпаек. Плеск горячего чая.
Катарина молча сверлила капитана глазами. Только теперь она обратила внимание на то, что облик ее спутника будто подсвечен голубоватым светом. И это не был эффект местного «скрытого» освещения, если оно вообще здесь было: ее собственные руки были обычными, розовыми, а кожа Ковальского светилась нездоровой синевой утопленника.
Полностью осознавая, что в ее действиях нет смысла, она все же расстегнула сумку с приборами и достала фотокамеру. И сразу же получила интересный результат: на экране видоискателя не было ничего дальше метра от нее. Ковальский, будто вампир, отказывался появляться на фотографиях. И не было даже полоски песка под ним.
Разведчица сняла рюкзак и швырнула его на несколько метров в сторону. Тот же результат: на снимках была лишь чернота, хотя девушка своими глазами видела, что рюкзак лежит на островке светлого песка. Тоже синеватого.
Вслед за фотокамерой в ход пошел более серьезный прибор — тепловизор. Ее руки и шинель он показал прекрасно, но стоило направить объектив в сторону: ниже порога измерения. Окружающий мир просто не имел температуры. Ну, а лазерный дальномер показал, что окружающий мир еще и бесконечен.
Вздохнув, разведчица по–очереди применила термометр, гигрометр и анемометр. Идеальные показания, как будто здесь работала хорошо отлаженная климатическая установка. Девушка установила приборы на землю, отошла на несколько метров — и через пару секунд быстро подбежала к ним. Вот оно! Она успела заметить, как числа на экранчиках быстро сменились с бессмыслицы на прежние, нормальные. Жаль, ее приборы не могли писать графики.
Потом в ход пошла тяжелая артиллерия — детекторы радиации. Их показания были настолько же унылы, как и фотографии с ее дорогих камер. В смысле, приборы показали лишь собственную радиоактивность. В этом месте просто не было естественного фона.
Катарина неспешно уложила приборы назад в сумку. Ее совесть была чиста. Все, что могла сделать для спасения реальности, она сделала.
Ковальский в это время складывал в рюкзак остатки трапезы. Катарина ожидала насмешек, но капитан лишь похвалил:
— Люблю рационально мыслящих людей! Только за счет таких, как ты, мы еще и держимся на плаву.