То первое видение пришлось на выходной день. Катарина тогда пробовала заняться домашними делами, но в итоге два дня подряд просидела на диване, неизвестно чего ожидая.
Она знала, что ей следовало обратиться к специалистам. Раз в целом она адекватна, то болезнь, наверно, быстро удалось бы взять под контроль. Только вот возвращение в «Велку» ей было бы заказано: сотрудником мог быть только железобетонно–надежный человек, психи там никому не нужны. Даже Мартину.
Впрочем, видения в те дни ее больше не посещали, и она пришла к оптимистичному выводу, что все это могло быть последствиями случайного употребление какого–нибудь психотропного препарата. У «Велки» много врагов, подобная диверсия была вполне возможна. Значит, ей надо выждать время, и, если видений не повторится — она спасена! Опять же, если была диверсия, то кто–нибудь еще мог попасть под удар, и руководство отряда примет меры. Это напомнило ей ситуацию с безалаберными ракетными инженерами: каждый ожидает, что какая–нибудь другая группа прервет запуск, признавшись в неготовности своей подсистемы. Эгоистично и безответственно, но самим себе мы многое прощаем, не так ли?
Ее надежды не оправдались. Неделю спустя ее стало «крыть» и чаще, и жестче. В очередной раз, не желая поддаваться иллюзиям, она смотрела на кривляния и ужимки Аниратак, как она называла свое отражение, и та вдруг выкинула новый фокус: внезапно примагнитила взор настоящей Катарины. Физически ощущая исходящие из глаз отражения потоки упругой силы, Катарина будто утратила контроль над собственным телом. Во рту растекался отдающий то ли лекарствами, то ли металлом мерзкий вкус. Аниратак же, чьи черты лица расслабились и застыли в маску трупа, в пластик манекена, стала показывать Катарине чудесные картинки. Та потом не могла точно вспомнить — вернее, запрещала себе вспоминать дурацкие галлюцинации — но там было что–то вроде угловатого чудовища среди густой, осязаемой темноты. И вот эта темнота, на самом деле, была жертвой, беспомощной добычей, а чудовище… нравилось Катарине!
Тогдашний приступ закончился довольно противно: в какой–то момент Катарину начало тошнить, и тощая струйка желудочного сока попала ей в дыхательное горло. Подавившись, девушка непроизвольным рефлексом разорвала зрительный контакт с отражением, и, заходясь в кашле, выскользнула из ванной.
Ее, конечно, не раз посещало искушение убрать или завесить зеркала. Но какой в этом смысл, болезнь все равно найдет себе выход. Да и палиться перед людьми избеганием зеркал не хотелось. Мартин точно заметил бы. Благо, не смотреть в лицо своему отражению оказалось вполне достаточной мерой: во всех иных случаях Аниратак либо вела себя смирно, либо ее ловушек можно было легко избежать.
Во всяком случае, так было пока злое отражение не попыталось нарушить статус–кво: в очередной раз старательно игнорируя зазеркальную мразь, Катарина услышала постукивания с той стороны. Это, конечно, лишь немного усилило степень ее уныния. Звуковые галлюцинации, как она знала, часто предваряют зрительные, просто в ее случае все немного перепуталось. Куда хуже было, уже выйдя из ванной, услышать потрескивание стекла. Вернувшись и бросив быстрый взгляд на зеркало, Катарина обнаружила на его поверхности несколько темных пятен, будто оставленных костяшками пальцев. Аниратак с глумливой улыбкой наблюдала, как Катарина снимает зеркало и изучает его с обеих сторон. Стекло было целым, но алюминий с обратной стороны местами отслоился. Или был стерт.
Из этого Катарина сделала вывод, что болезнь запущена куда больше, чем она думала: вот она уже и творит всякую дичь, портит зеркала — и сама потом об этом не помнит.
Впрочем, сложные отношения с Аниратак вскоре все равно отошли на второй план. После того, как Катарина начала обнаруживать себя в несуществующих местах…
Но в то апрельское утро, на которое был назначен их с Ковальским поход, Катарина вполне успешно проигнорировала злого двойника, оделась, собралась. И хорошенько приложила кулаком входную дверь. С обратной стороны тут же раздался несмелый стук. Распахнув дверь, Катарина увидела за ней как всегда испуганную Алёну.
— Вы уже собрались? — пролепетала та. — Нам надо еще зайти к генералу, а потом за снаряжением.
Сопровождающая помахала кипой бумаг.