Во всяком случае, так было пока злое отражение не попыталось нарушить статус–кво: в очередной раз старательно игнорируя зазеркальную мразь, Катарина услышала постукивания с той стороны. Это, конечно, лишь немного усилило степень ее уныния. Звуковые галлюцинации, как она знала, часто предваряют зрительные, просто в ее случае все немного перепуталось. Куда хуже было, уже выйдя из ванной, услышать потрескивание стекла. Вернувшись и бросив быстрый взгляд на зеркало, Катарина обнаружила на его поверхности несколько темных пятен, будто оставленных костяшками пальцев. Аниратак с глумливой улыбкой наблюдала, как Катарина снимает зеркало и изучает его с обеих сторон. Стекло было целым, но алюминий с обратной стороны местами отслоился. Или был стерт.
Из этого Катарина сделала вывод, что болезнь запущена куда больше, чем она думала: вот она уже и творит всякую дичь, портит зеркала — и сама потом об этом не помнит.
Впрочем, сложные отношения с Аниратак вскоре все равно отошли на второй план. После того, как Катарина начала обнаруживать себя в несуществующих местах…
Но в то апрельское утро, на которое был назначен их с Ковальским поход, Катарина вполне успешно проигнорировала злого двойника, оделась, собралась. И хорошенько приложила кулаком входную дверь. С обратной стороны тут же раздался несмелый стук. Распахнув дверь, Катарина увидела за ней как всегда испуганную Алёну.
— Вы уже собрались? — пролепетала та. — Нам надо еще зайти к генералу, а потом за снаряжением.
Сопровождающая помахала кипой бумаг.
— Не тряси здесь документами, дура! — рыкнула на нее Катарина.
Глава 2. Долина смертной тени
Два часа спустя, покончив со всеми формальностями, Катарина со своей сопровождающей отправились на второй подземный уровень — как и было указанно в записке капитана. Настроение Катарины несколько улучшилось: впереди ясная — ну, ладно, не очень ясная — цель, на плече болтается оружие, генерал разрешил взять с собой ее приборы (он так снисходительно улыбнулся, что Катарина почувствовала себя девочкой, которой разрешили взять за обеденный стол кукол и игрушечный чайный сервиз)… Да наконец–то она сделает что–нибудь для прояснения ситуации!
Ковальского они нашли на лестничной площадке, перед входом в подвал. Капитан разговаривал с белобрысой девицей, одетой в лабораторный халат поверх кителя. Блондинка что–то горячо втолковывала собеседнику, а тот изредка вставлял свои пять копеек, подперев щеку ладонью да время от времени кивая.
— Кэт, ты мандося! — внезапно бросил капитан, заметив Катарину.
Та в недоумении замерла на ступеньках.
— Я тебе как сказал одеваться? Ты в этой курточке совсем замерзнешь. Иди к завхозу, пусть даст тебе что–нибудь зимнее, — конкретизировал Ковальский свои претензии и сразу вернулся к прерванному разговору. Девица в халате удостоила Катарину лишь беглым взглядом.
Катарина развернулась и ушла. А ведь даже не успела поздороваться! Перед этой блондинистой мышью, небось, рисуется — досадливо думала девушка.
Ее раздражение усилила и Алёна — ту она обнаружила на один лестничный пролет выше, обеспокоенно вслушивающуюся в голос Ковальского. Чем больше она имела дел с этой зашуганной трепетной ланью, тем больше хотела пнуть ее, или сказать ей какую–нибудь гадость.
Но на самом деле, ее досада в большей степени была вызвана необходимостью возвращаться к интенданту, которого здесь почему–то называли завхозом. А, как ни называй, он в любом случае относился к тому типу складских крыс, у которых снега зимой не допросишься — потому что, нечего разбазаривать казенное имущество.
Тем не менее, как только раздраженная Катарина помянула Ковальского, интендант мгновенно сник и молча отвел ее на склад одежды, даже не вспомнив про свои бумажки.
«Интересно, а в метро можно бесплатно прокатиться, если назвать там имя капитана?» — подумала девушка, и сохранила в памяти этот случай.
Обратно к Ковальскому она вернулась в самой настоящей красноармейской шинели — шерсть есть шерсть — к которой нашелся даже подходящий кожаный пояс.
— Ого! Я даже не знал, что у нас такое есть! — воскликнул капитан. Блондинка уже ушла, и Ковальский залипал в телефон, прислонившись к стене. — Слушай, ты потом не сдавай назад, я лучше себе заберу.
— Хорошо. Интендант все равно не записал на меня, — согласилась Катарина.
— Тебе очень идет, кстати. Так посмотришь — ну чисто вобла сушенная, а в шинели такой интересной женщиной стала, — отпустил Ковальский сомнительный комплимент.
Капитан потрогал серое сукно:
— И почти не слежалось. Может, это сам завхоз для себя держит на складе? Запирается, например, по вечерам, крутится перед зеркалом…
— Типа, в красноармейца играет?
— Я думаю, скорее, в сдающегося в плен красноармейца. Я тебе точно говорю, Кэт, если нас захватят враги, он им все имущество строго по описи передаст. И потребует премию за хорошо проделанную работу! — рассмеялся капитан.
— Почему вы называете меня Кэт? — решилась спросить Катарина.
— Потому что, Кэт, во время выполнения задания мы обращаемся друг к другу по позывному и строго на «ты»… А иногда и по такой–то матери, если ситуация располагает, — Ковальский, наконец, оставил шинель в покое и принялся осматривать остальное снаряжение девушки. — Таким образом, ты — Кэт, а я — Кощей.
— Как скажешь, товарищ Кощей, — неохотно согласилась Катарина. Хоть и был капитан довольно тощим, но все же такой позывной ему не слишком подходил.
— Вот и славненько, — одобрил тот.
Остальную одежду девушки — свитер, легкий бронежилет, плотные штаны и теплые кроссовки — Ковальский счел вполне сносной. И ее выбор оружия сразу одобрил. Она подобрала себе в арсенальной комнате компактный автомат под патрон 9×21 как раз по требованиям капитана: приклад, тактическая рукоять и даже ручка затвора складывались; с укороченным магазином оружие походило скорее на огромный пистолет[1]. К нему Катарина взяла подсумок с несколькими стандартными, на тридцать патронов, магазинами. Не отказалась она и от комплектного пистолета, который сунула под шинель, даже не подумав сообщить об этом Ковальскому, а то развоняется, что оружие ей вообще ни к чему, вынь, положь, оставь что–нибудь одно. А кто, скажите на милость, пойдет на какое–то непонятное задание неизвестно куда без «запасного варианта»?
— А это тебе зачем? — указал он на небольшую, но туго набитую сумку с приборами, которую девушка безуспешно пыталась скрыть за спиной от взгляда напарника.
— Косметичка, — попыталась было отшутиться Катарина, но поняла, что это неуместно. — Так нужно, СБ пропустила и генерал одобрил. Можешь сам у него спросить.
— Ну, ладно… — неуверенно протянул Кощей–Ковальский. — В конце концов, тебе же тащить, а не мне. Хорошо, бери свой рюкзак и пойдем уже.
Он указал ей на один из двух рюкзаков, стоявших в углу, и сам подхватил другой. Катарина расстегнула клапан и немного порылась внутри: рация, несколько фонариков разного типа, аптечка, термос, фляга, съестное в вакуумной упаковке, пара каких–то мягких свертков. Возможно, термоодеяла. А к рюкзаку Кощея был приторочен и небольшой ломик.
«Ну да, как же — в тюрьму, да без ломика», — подумала Катарина.
Они прошли по небольшому коридору в подвал. Катарина даже не вспомнила об Алёне — та ни разу не показалась в поле зрения, пока шли сборы.
Подвал напомнил девушке пустую подземную парковку: вон и пандусы в противоположных концах хорошо освещенного зала с двумя рядами колонн, люками в потолке и пирамидой больших ящиков в дальнем конце. Только подвал находился куда ниже, чем тот подземный гараж, о котором девушка думала на досуге. Кажется, ближе к середине подвала на бетоне были и следы шин. Здесь капитан свернул, и Катарина увидела, что из зала есть еще один выход, перекрытый до середины высоты гипсокартонной перегородкой с покосившейся дверью. Ковальский пропустил спутницу вперед, и они продолжили углубляться в подземный уровень Управления.