Когда я нежно целую внутреннюю часть ее бедра, она резко втягивает воздух и этот звук вызывает дрожь в моем члене. Я ласкаю ее кожу языком, нежно целуя выступившие мурашки.
— Это новая форма пыток? — Спрашивает она, грудь вздымается под блузкой.
Я улыбаюсь, не отрываясь от нее, и протягиваю руку, чтобы начать расстегивать ее блузку. Провожу под юбкой, касаясь вершины между ее бедрами, и оставляю горячий поцелуй на обнаженном животе.
— Я могу быть романтиком, — говорю я, поддевая пальцем трусики. Она горячая и мокрая, трусики уже влажные. — Я одновременно могу заняться любовью с Лидией и трахнуть Лондон. — Я опускаю тонкий материал ей на колени, заставляя ее задрожать.
Она тянется к моим волосам, ища точку опоры. Затем я расстегиваю пуговку за пуговкой, с благоговением открывая взгляду нежную кожу, прокладывая путь к ее груди поцелуями. Ее светло — розовый атласный бюстгальтер отделан черным кружевом. Это одновременно такое невинное и сексуальное зрелище что-то переворачивает во мне.
У меня вырывается тяжелый стон. Член упирается в молнию брюк. Каждый изгиб ее бедер и спины сводит меня с ума. У Лидии нет шансов. Я беру ее за задницу и приподнимаю ягодицы, получая беспрепятственный доступ, чтобы удобнее зарыться головой между ее бедрами.
Я беру ее нежные губки в рот, отчего одна издает сладчайший стон, а по ее телу пробегает дрожь.
Немного отклонившись, я говорю:
— Каждый раз, когда Лидия начинает бороться за контроль, вспоминай, как я прикасаюсь к тебе. Вот так.
— Боже, если мы начнем, мы никогда не остановимся. Ты должен меня отпустить.
— Никогда. Ты находишься именно там, где я хочу.
Из офиса доносится мелодия. Мобильный телефон Лондон. Она открывает глаза, чары развеялись.
— Это он.
Глава 44
ДУЭТ
ЛОНДОН
Звук телефона раскалывает наше священное пространство, и я напрягаюсь, постепенно возвращаясь в реальность. Я позволила вызову перейти на голосовую почту, но вскоре вновь раздался звонок.
— Не обращай внимания, — советует Грейсон и делает все, что в его силах, чтобы убедить меня последовать совету. Он лижет губы, ласкает клитор, усиливая боль в киске.
— Не могу. Я знаю, что это он. — Мне не нужно называть его имя. Внезапная напряженность в плечах Грейсона означает, что он понимает, что я имею в виду агента Нельсона. — Если я не отвечу, он пришлет агентов ко мне на квартиру и сюда, или придет сам.
С ворчанием Грейсон отпускает меня и отстраняется.
Для него это нелегко. Грейсона трудно запугать, но он умен и знает, когда нужно обуздать свою дерзкую натуру.
Я встаю и торопливо разглаживаю одежду перед тем, как отправиться в офис. Сумочка лежит на столе, где я ее и оставила. Я выуживаю из нее телефон. Имя Нельсона мигает на экране.
Я приготавливаюсь.
— Агент Нельсон, — обращаюсь к нему официально. На данном этапе не нужно притворяться. Игры остались позади.
— Лондон, как дела? — Его голос звучит резко, напряженно.
— Отлично. — Я тверда, как пуленепробиваемое стекло — и так же нерушима. Пока не чувствую, как Грейсон подошел сзади. — Есть какие-то новости?
— Что? Нет. Ничего такого. Я ничего не слышал от тебя с тех пор, как ты вернулась в Бангор. — Между нами повисает пауза. — Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Мне пришлось отозвать Силкса и Махони, они не могут охранять тебя из-за того, что у преступлений в Рокленде слишком низкий приоритет, а финансирования не хватает.
— Все нормально. Я понимаю. Я действительно в порядке. Нет необходимости тратить на меня ресурсы агентства. — Грейсон прижимается к моей спине, осторожно касаясь бедер. Его преднамеренное подслушивание отвлекает.
— Твоя защита не напрасная трата ресурсов. Я хочу, чтобы ты знала, что я беспокоюсь о твоей безопасности — она важна для агентства, несмотря на политику. — Когда я не отвечаю сразу, он добавляет: — Ты дома?
— Нет, — шепчет Грейсон мне на ухо, пока его руки блуждают по застежке моей юбки.
— Нет, — вторю я, не обращая внимания на звук того, как Грейсон расстегивает молнию. Грубые подушечки пальцев прослеживают ее путь, отчего у меня почти пропадает голос. — Я задержалась в офисе. Есть много дел, которые нужно наверстать.
Если хотите убедительно соврать, то лучше говорить полуправду. Я смотрю на картину Дали и, пока моя юбка скользит по ногам, чувствую себя более чем незащищенной. Исследование прошлого Грейсона точно можно отнести к сверхурочной работе.
Нельсон понимает мой ответ по-своему.
— Скоро твоя сестра будет дома, — уверяет он меня. — Ты потратила слишком много времени на борьбу с системой. Пусть все идет своим чередом.