Что представляет собой эта сводящая с ума абстракция, которую мы называем совершенством?
Для каждого это что-то свое.
Для кого-то это блаженный момент полного и абсолютного удовлетворения, победы. Это сладкий проблеск небес. Мгновение, когда демоны уходят, а врата медленно открываются, предоставляя нам возможность мельком взглянуть на нечто святое.
Мы достигли вершины горы. Мы победили. Мы пожинаем плоды.
Ах, но эта награда не дается даром. У нее есть цена.
Страх.
Страх управляет нашей жизнью — этот душераздирающий ужас потери. Как только мы достигаем совершенства, на нас накатывает беспокойство, как демоническая сила, которая пытается украсть наш свет.
Правда — это щепотка соли на свежую рану.
После того, как мы пробуем сладчайшее совершенство на вкус, смакуя его на языке, все остальное кажется безвкусным. Или хуже того — тошнотворно-кислым. Быстро превращающимся в гнилую горечь, от которой мутит.
Чем выше мы поднимаемся, тем ниже падаем. На сокрушительно низкий уровень.
А внизу нас ждет жаркая адская яма.
Может быть, именно здесь мы с Лондон совершили нашу первую ошибку. Полагая, что мы можем разлить по бутылкам наш идеальный кусочек рая. Увековечить его. Оставить только друг для друга.
Может быть, мы еще можем.
Я улавливаю низкие басы, когда прохожу мимо «Голубого клевера». Натягиваю капюшон, укорачиваясь от пьяной смеющейся компании. На этот раз вернуться в Мэн было труднее. Раньше власти предполагали, что я сбежал куда подальше, теперь же меня ждали.
К счастью, агент Нельсон оставил мне след из хлебных крошек. Он хочет, чтобы я пришел сюда. Это означает, что у него есть рычаги воздействия. Она у него.
«Позволь ему забрать меня».
Слова Лондон преследовали меня, задавая направление с тех пор, как я сбежал из тюрьмы. Это ее идея, и, поскольку она доминирующее лицо в нашей паре, я уступил ее просьбе. Хотя это было непросто: я дважды настигал Нельсона и оба раза выжидал. И наблюдал.
Никто не может бежать вечно.
У таких мужчин, как мы, есть только два выхода. Быть пойманным или убитым.
Но в отличие от Нельсона у меня есть преимущество — красивый темный ангел, бросающий вызов условностям.
Я замечаю блестящий замок на двери гаража. Он открыт, что выглядит как приглашение. Когда я открываю дверь, то даже не пытаюсь скрываться. Нельсон ждет меня, Лондон ждет меня… так что вот он я.
И пусть игра начнется.
Я захожу внутрь, и как только я вижу ее, мое сердце пропускает удар. Оно бьется только ради нее.
Подвешенная под потолком на гидравлическом подъемнике Лондон парит, как ангел, словно видение.
Рот и глаза завязаны, но она меня слышит. С нее сняли одежду — тело выставлено напоказ, если не считать тонкого лифчика и трусиков. Металлические тросы охватывают запястья и талию… удерживая ее в воздухе… как красивую сломанную марионетку.
Тросы закреплены вокруг стрел подъемника — желтых стальных балок, поддерживающих автомобиль, — и она свисает ниже. Тросы поднимаются к потолку, туго натянутые как струны пианино. Нельсон перекинул их через вторую подъемную штангу, и они спускаются оттуда как струи дождя. Но вместо капель на концах тросов свисают гири с замками.
Я отвожу взгляд, чтобы изучить механизм. За несколько секунд я разгадываю схему.
Лифт установлен на таймер. Опускаясь с каждой минутой. Обратный отсчет закончится тем, что Лондон погрузится в 8-футовый транспортный контейнер.
Это прекрасно, правда, прекрасно.
Ловушка, которую мы с Лондон начали проектировать в первую ночь, что провели здесь, теперь завершена, в полной мере реализована. Ловушка, которой я бы восхитился, если бы не следы Нельсона, отравившие все вокруг.
— Я подумал, — раздается голос Нельсона, — как жаль, что ты никогда не имел удовольствия играть главную роль в одной из своих ловушек.
Я снимаю капюшон и расстегиваю молнию.
— Что в контейнере?
— Концентрированное соединение серной кислоты, — отвечает он. — По твоему рецепту.
Я ухмыляюсь и отбрасываю куртку.
— Подделка до последней детали. — Но я понимаю, какой ущерб будет нанесен обнаженной коже Лондон при погружении в смесь. Это меня отрезвляет.
— Это все перфекционист во мне. У меня есть причуды. Например, вот эти замки… только для тебя. Это метафора.
Я уже устал от его голоса.
— Очень умно. — Я оглядываюсь и замечаю под болтающимися замками закрытый глубокий таз.
— Вперед, иди. Открой его.