Эта ловушка была создана для меня.
Раздается жужжание, я слышу шипение подъемника. Тело Лондон опускается ближе к кислоте.
Когда я вытаскиваю серебряный ключ, он окрашен кровью. Я быстро осматриваю его, затем кладу на цемент. Ныряю обратно. Тонкие порезы образуются на запястьях. Лезвия врезаются в плоть, сдирая кожу. Но я продолжаю, пока не нахожу второй и третий.
Пот заливает глаза, и я дрожу от адреналина, когда достаю последний ключ.
Я опираюсь на бортики и делаю размеренные вдохи. Затем встаю на ноги, сжимая ключи окровавленными руками.
Взяв замок Гудини, я откручиваю винт со скошенной кромкой на задней стороне, затем вставляю ключ и поворачиваю. Замок открывается, я бросаю его на пол, мешок с песком падает.
— Держись, Лондон. Я иду к тебе.
Следующий замок-головоломка так же прост. Сдвигая вбок золотой клапан, чтобы выровнять внутренний механизм, я понимаю, что это не ловушка. Нельсон знает, что я могу взломать замок — абсолютно любой замок. Я жду начала настоящего веселья.
Второй замок открывается со щелчком. Груз опускается, и я хватаю трос прежде, чем он успевает проскользнуть через подъемную штангу.
— Возьмись за балку над тобой, — кричу я Лондон.
Теперь ее запястья свободны, поэтому она хватается за подъемный рычаг и цепляется за стальную балку.
Я делаю глубокий вдох, переходя к последнему замку. Ключ выскальзывает из руки, скользкой от крови, и у меня вырывается проклятье. Шестерни на лифте скрипят, я смотрю вверх и вижу, что он опускается еще на несколько дюймов.
Ее ноги касаются кислоты. Крик Лондон приглушен, но от агонии в ее голосе мою грудь пронзает боль сильнее, чем от миллиона бритв.
Она подтягивает колени к талии, держась подальше от кислоты. Но ей больно. Она слабеет.
— Держись! — Последний замок открывается.
Я мчусь по гаражу и взбираюсь на большой транспортный контейнер, чтобы добраться до подъемника.
— Я здесь. — Усевшись на край контейнера, я хватаю Лондон за руки и помогаю ей обхватить ими шею. Когда я прижимаю ее к груди, она дрожит.
Я снимаю трос с ее талии. Затем прошу держаться за меня, пока веду ее мимо станков. Я оглядываю гараж в поисках Нельсона. Он все так же скрывается.
Быстро осматриваю ее ступни. От кислоты пострадали только пальцы, но ей нужно прикрыть их и начать лечение.
Лондон срывает ленту со рта, оставляя красный след на обожжённой коже.
— Это не вся ловушка…
— Я знаю. — Как можно осторожнее я снимаю малярную ленту с ее глаз. Она морщится от боли и несколько раз моргает, чтобы прояснить зрение. — Ты в порядке?
Она несколько раз кивает, все еще дрожа от адреналина, ее кожа мокрая от пота.
— Со мной все будет нормально, но нужно отвезти тебя к врачу.
Видя непонимающее выражение, она сжимает мое лицо дрожащими руками.
— Бритвы…
— Были отравлены аконитом.
Нельсон стоит рядом с контейнером, нацелив на нас пистолет. Я прячу Лондон за спину.
— Это потрясающе, — говорит Нельсон. — Бескорыстный, героический убийца-психопат. Кажется, это оксюморон.
Теперь я чувствую — яд распространяется по организму.
Кожа покрывается липким потом. Шипы холода и жар пронзают тело, нервные окончания не реагируют должным образом. Мышцы подергиваются, начинаются спазмы. Вскоре последует тошнота. Судороги. Паралич. Удушье.
Мучительная смерть.
Сколько времени прошло с тех пор, как первое лезвие порезало кожу? Пять… шесть минут?
У меня мало времени.
Я преклоняю колени перед Лондон.
— Достань нож из моего кармана.
Паника в блестящих глазах сменяется ужасом.
— Что? Я не…
Глубокий смешок Нельсона действует на и без того натянутые нервы.
— О, это бесценно. Просто идеально. — Он стучит дулом пистолета по виску, словно раздумывает. — Да, Лондон. Тебе придется. Убийство из милосердия… чтобы прекратить его боль. Ты же не хочешь, чтобы он погиб мучительной смертью.
Я сглатываю и решительно смотрю на нее.
— Приставь лезвие к моему горлу.
— Грейсон… — Она закрывает глаза. Она знает, что это единственный выход, но борется с судьбой.
— Доверься, — шепчу. Я облизываю губы, во рту пересохло.
Неуверенно удерживая равновесие, она наклоняет голову и нежно целует меня в шею. Она говорит быстро и шепотом, ее слова предназначены только для моих ушей. Затем она скользит рукой в передний карман моих брюк и сжимает мой новенький выкидной нож.
— Я недооценил тебя, Нельсон, — кричу я ему, не отрывая взгляда от прекрасного лица Лондон.