— Я невиновен! — Плачет мужчина.
— Заткнись! — Я смотрю на ключи. — Скажи мне, Грейсон, или я не буду знать, как ему помочь.
Я жду. Холодный воздух покалывает кожу. Наконец, голос возвращается.
— У Роджера особая парафилия9. Это педофилическое расстройство, но я уверен, что ты обнаружишь множество других пороков под этой гнилой плотью.
Я киваю себе. Хотя педофилия не моя специальность, у меня были два пациента с таким диагнозом. Меня мутит. Есть несколько парафилий, от которых меня тошнит. Грейсон сделал мудрый выбор. «Я не могу этого сделать».
— По крайней мере, семеро детей пострадали из-за болезни Роджера, — продолжает Грейсон. — И четверо были убиты, вырваны из этого мира руками Роджера. Их останки растворены и захоронены. Ему было предъявлено обвинение только в отношении одного — его племянника, — но суд не возбудил уголовное дело из-за недостаточности доказательств.
На ослабших и дрожащих ногах я ступаю на первый камень.
— Почему ты просто не предоставил властям доказательства?
— Этот человек не проявил пощады к своим невинным жертвам, а значит и сам ее не заслуживает.
Точно. Я пытаюсь вразумить психопата.
— Я не могу этого сделать. Ты знаешь, я не могу этого сделать…
— И последнее, — обрывает меня Грейсон. — Ты должна знать, что последняя жертва Роджера, мальчик по имени Майкл, до сих пор не найден.
Я смотрю на человека, болтающегося над контейнером с кислотой. О боже.
Акустическая система со скрипом выключается, пока я балансирую на камне, обретая равновесие.
Сверху доносится вопль, и я слышу агонию в нем. Крик, вырванный из бездны нескончаемой боли. Это заставляет меня поднять руку.
Я балансирую на камне, цепляясь босыми ногами за зазубренный край, и дотягиваюсь до первого ключа.
«Прости меня».
Кончики моих пальцев касаются ключей, прежде чем я хватаю один из них. Закрыв глаза, я дергаю вниз.
Скрежет эхом разносится по поляне, а затем тело Роджера дергается и падает. Он кричит, и он неровного вопля я стискиваю зубы.
— Стой-стой! Не делай этого. Ты убьешь меня.
Я дышу сквозь тошноту, поднимающуюся внутри живота.
— Если я не попробую, он все равно убьет тебя. — Я перехожу к следующему камню и встаю на носочки, моя рука дрожит под подвешенными ключами. Пламя лижет поясницу. В игре Грейсона нет логики. Один из ключей может освободить этого человека, или все они могут приговорить его к смерти.
Я хватаю бронзовую фигурку и тяну.
Роджер опускается еще на дюйм.
Дерьмо. Запаниковав, я пропускаю следующий камень и изучаю бак. Он выше меня. Может, шести футов высотой и выглядит как вертикальный аквариум.
Господи. Грейсон чертовски хорошо изучил меня, чтобы создать соответствующее испытание. В моем офисе был аквариум, который служил источником спокойствия. И теперь он превратил его в смертельную ловушку.
Не обращая внимания на мольбы мужчины, я осматриваю остальное. Закрепленный наверху деревянный брус заставляет Роджера парить в воздухе, толстые металлические тросы удерживают его вес, торс опутан кожаной упряжкой.
Это виселицы палача. Простая, но надежная конструкция. Я хожу по периметру, изучая ловушку Грейсона. Ища способ освободить Роджера, не опуская его в чан с кислотой.
— Пожалуйста, помогите мне, — умоляет он.
Даже если бы я была достаточно сильна, чтобы отодвинуть эшафот и оттащить его от резервуара, Грейсон бы этого не допустил. Как будто в ответ на мои мысли, на ловушке скрипит шестерня, и Роджер приближается к жидкости.
— Боже… вот дерьмо… — Всхлипывает он, его дряблое, молочно-белое тело дрожит от жалких криков.
— Господи. Заткнись. Просто заткнись. — Я убираю волосы с лица. — Почему бы тебе не помочь мне, Роджер? — Говорю я, решая вернуться к третьему камню. — Расскажи мне о себе. Как и я, ты здесь по какой-то причине. Мы влипли оба, хорошо?
— Хорошо, — уступает он.
Пока он рассказывает о том, что работает в местном супермаркете, упаковщиком мяса, я считаю камни впереди меня: три. Я прикидываю, сколько дюймов осталось до того, когда ноги Роджера коснутся серной кислоты. Может, пять… Я не могу сказать точно.
Вдоль навеса из веревок висит еще несколько ключей, но с камней их не достать. «Соблюдай правила». Но Грейсон не следует правилам. Он их ломает. Он нарушает законы общества. В случае с Грейсоном, каждая деталь — это тест.
Я отрываюсь от камня и прыгаю, взмахнув рукой.
— Что ты делаешь?
— Тише, Роджер. — Я снова подпрыгиваю и утаскиваю за собой ключ.
Раздается глубокий стон, исходящий от шестерен, затем Роджер опускается. Даже ниже, чем в прошлый раз, пальцы ног задевают поверхность. Его яростные возгласы сводят меня с ума, и я кричу. Вцепившись руками в волосы, я вырываю их с корнем.