— Ты серьезно.
— Я бы охотно перенес любую пытку, если бы она исходила от твоих рук. Моя болезнь прекрасно подходит твоей. — Я подношу ее пальцы ко рту и посасываю подушечки, ощущая ее лихорадочное возбуждение. — Прикоснись к себе, — приказываю я.
Она подчиняется. Откинувшись назад, она прижимает нежные пальчики к клитору, потирая его и разжигая желание. Я стону, ощущая, как ее раскаленная плоть скользит по мне. Никакие пытки не сравнятся с ощущением того, как она обхватывает меня. Оргазм нарастает, она сжимает меня бедрами, мышцы напрягаются, край уже близко.
Совершенно потеряв контроль, я поднимаюсь и обнимаю ее за поясницу. Я прижимаю ее к себе, перехватив ее вздох, и погружаюсь в нее. Наши взгляды встречаются. Каждая мучительная секунда, которую я провожу внутри нее, ощущается как вечность.
Ногти врезаются мне в спину, и это простое действие заставляет ее тело изогнуться вокруг меня, вызывая взрывную реакцию. Я врезаюсь в нее. Схватившись за траву позади себя, я безудержно толкаюсь в нее. Ее хриплые крики срываются у моего рта. Я пробую ее мольбы, на каждую отвечая резким толчком.
Находясь внутри нее, я обретаю веру.
Это рай. Единственное небо, которому я хочу поклоняться.
Теперь она моя правда — и мы сами создадим правила.
Она достигает пика, а следом и я. Наши тела поднимаются и опускаются в тандеме, вздымаются выше, и тут же низвергаются. Эмоции, сотрясающие наши тела, почти невозможно вынести. Желание причинить боль и испытать ее непреодолимо. Это слишком. Чувств слишком много. Это сводит с ума.
— Сделай мне больно, — умоляет она.
Меня охватывает сильная дрожь.
Если боль — единственная эмоция, которую вы когда-либо испытывали, то это все, чего вы жаждете. Это дает понять, что вы живы.
Я касаюсь всех чувствительных местечек на ее теле. Царапаю кожу, оставляя на ней грязные следы. Песок трется между нами, пока мы трахаемся. В этом действии нет ничего нежного, просто удовлетворение потребности. Мы ведем себя вульгарно и непристойно. Трахаемся как два ненасытных, диких животных, которые жаждут друг друга.
Я прикусываю твердый сосок, и она запрокидывает голову, наслаждаясь резкой болью. Мысли наполняются всеми способами, которыми я могу причинить ей боль. Я чувствую, как от меня ускользает контроль.
Я обхватываю ее сзади за плечи, заставляя выгнуться и обнажить передо мной сиськи. Когда я вонзаюсь в нее, здравомыслие уступает потребности быть глубже.
— Мне надо больше.
— Тогда, сделай блять больше, Грейсон. Сделай мне больно.
Я рычу и толкаю ее на землю, закидываю ее ногу через плечо, наши бедра ударяются друг о друга. Ее пальцы скользят по твердым кубикам мускулов у меня на животе, пока я врезаюсь в нее. Но мне по-прежнему нужно больше.
Ее миниатюрное тело идеально прилегает ко мне, умоляя меня вертеть ею так, как я захочу. С низким рычанием я переворачиваю ее и просовываю руку под таз, приподнимая красивую задницу. Затем я хватаю ее за запястья и сцепляю на спине.
В такой позе она уязвима и обнажена, мой член пульсирует, когда я располагаюсь позади нее. Сердце бешено колотится. Я толкаюсь в нее до упора. Она вздрагивает от силы толчка, но затем вращает сексуальными бедрами, умоляя о большем.
— Черт побери, — выдыхаю я, вонзаясь глубже, прижимая запястья к центру стройной спины.
У нее вырывается гортанное проклятие, ее центр пульсирует и сжимается вокруг меня. Я как голодное животное, которое не чувствует сожаления, меня накрывает сладкой агонией желания одновременно наполнить ее и овладеть ею.
Я отчаянно трахаю ее. Я трахаю ее жестко. Прямо на холодной, твердой земле под открытым ночным небом, я занимаюсь любовью — единственным способом, который знаю, с женщиной, которая стала смыслом моего существования с тех пор, как я впервые попробовал ее на вкус.
На меня обрушивается оргазм. Я потерян. Я снова и снова как мантру произношу ее имя.
Она кончает бесстыдно. Она кончает, забыв о сдержанности. Она кончает с такой силой, что чуть не выталкивает меня, но я снова врезаюсь в нее, преодолевая сопротивление.
На несколько нежных секунд, пока мы с Лондоном приходим в себя, эфемерное блаженство сменяет боль, и я падаю на нее, тяжело дыша, накрывая ее рот губами, чтобы я поглотить каждую частичку ее и этого момента.
Эйфория.
Она толкает меня на землю и прижимается сбоку.
— Покой, — шепчет она.
Я обнимаю ее. Никогда раньше я не ощущал покоя. Я прижимаю ее к себе, позволяя этой чужеродной эмоции овладеть мной так же, как она завладела мной. Так мы лежим под красным навесом, пока ее дыхание не выравнивается.