Все, что ей нужно сделать, это проехать час в сторону побережья.
Я здесь, детка.
Входная дверь распахивается, и заходит наш лаборант. Лоусон сегодня припозднился, и с усталым выражением лица направляется прямо к бару, чтобы заказать пиво. У него был беспокойный день.
Два ужасных убийства за одну неделю, и давление растет.
Я опускаю голову и смотрю в стакан. Местным в этом баре было бы наплевать на меня, но Лоусон работает в системе. Он знает мое описание. Он работает на местах преступления, которые ФБР связало со мной.
Так что мы ждем. И смотрим.
С каждым глотком пива Лоусон погружается в свою зону комфорта. Он уже выпил третий бокал — на один больше, чем обычно выпивает перед тем, как пойти домой.
Время от времени он бросает взгляд на двух женщин в конце комнаты. Он заходит сюда достаточно часто, чтобы знать, чем они зарабатывают на жизнь. С его страхом быть отвергнутым, снять проститутку — естественный шаг. Но его страх слишком велик — даже когда он допивает четвертое пиво, он не может набраться храбрости, чтобы подойти к ним.
Интересно, как он познакомился со своей женой?
Махнув рукой, он просит у бармена счет.
Я осушаю бокал и бросаю на стол щедрые чаевые. Не слишком щедрые — я не хочу, чтобы официантка присмотрелась ко мне больше, чем необходимо. Ее безразличие делает этот бар безопасным убежищем для нас. Для Лоусона и меня.
С этой мыслью на рану просыпается новая порция соли. Лондон — моя гавань. Подобно раку, это гноящееся сомнение распространяется все шире.
Если я хочу ускорить спектакль, мне нужны ответы. Сейчас же.
Пьяные мальчики из колледжа вступают в ссору с байкерами, и я пользуюсь шумихой, чтобы подкрасться к одной из проституток. Она уже выбрала парня на ночь, готовясь встретить его у входа, чтобы тайком вместе уйти.
— Ты должен предложить больше трехсот, сладкий, — говорит она мне, натягивая куртку. — В противном случае ночь у меня уже занята.
Я кладу ей в карман пачку наличных.
— Пятьсот. Пересчитай, если хочешь.
Она поворачивается ко мне, еще раз окидывая взглядом.
— Ты не выглядишь так, будто отчаянно нуждаешься в свидании.
— Это для моего друга. — Я киваю в сторону бара, где Лоусон оплачивает счет. — Он застенчивый.
Она медленно кивает.
— Ах. Тот парень. — Она снова с любопытством оглядывает меня. Она работает в этом баре, но никогда меня раньше не видела. Я не друг Лоусона.
Я кладу ей в карман еще одну пачку наличных.
— Еще двести, если не будешь меня упоминать. Он действительно застенчивый. Скажи ему, что это халява. — Я оглядываю бар. — Сначала убедитесь, что он выпил пива. — Я даю ей бутылку. — Поможет ему расслабиться.
Она проницательная девушка. Ей приходится быть такой. Она берет бутылку и быстро убирает ее под куртку.
— Это убьет его? — Она поднимает руку. — Знаешь что, малыш. Я не хочу знать. Только не показывайся здесь снова.
— Заметано. — Я благодарно киваю ей и иду к выходу.
Околачиваясь в переулке возле бара, ожидая, пока появится Лоусон, я обнаруживаю, что кайфую. Жаль, что здесь нет Лондон. Никто не может сломать разум так, как она. Я знаю, потому что видел ее в работе. Изучал ее технику на записях. Ища способы совместить наши методы.
Ларри был просто маленьким кусочком того, на что мы способны вместе.
Я замечаю, как Лоусон и проститутка выходят из бара, и выжидаю несколько секунд, прежде чем достать спрятанную спортивную сумку и последовать за ними. Они идут рука об руку, смеются. Опьянение Лоусона смягчает его страхи.
Я знаю, как вернуть их обратно.
В отличие от Лондон, я с легкостью смог отпустить свою прежнюю жизнь, словно гелиевый шарик. Он поднялся, воспарил, исчез. Закрылся солнцем. Я порвал все связи с мальчиком, рожденным в Хеллс Келлс.
Может быть, Лондон нашла ниточку к прошлой жизни, что была украдена у нее. Нить, которая свяжет события в ее жизни в одну веревку. Ей нравятся эти новые нити. Возможно, это ее мертвая сестра. Или богатые, респектабельные родители, которыми она теперь может гордиться, в отличие от человека, которого она убила, чтобы спастись от его порочного наследия.
Что ж, если моя прекрасная сирень снова станет жертвой своих ядовитых иллюзий, можно предпринять только одно действие — оторвать отравляющие лепестки.
Пора напомнить доктору Лондон Нобл, кто она такая.
Глава 40
ДИССОЦИАЦИЯ
ЛОНДОН
Два месяца назад я наблюдала, как власти выкапывают тела.
Девять разложившихся молодых женщин были эксгумированы из безжизненного сада и кукурузного поля за моим домом.
Я смотрела, как техника заехала во двор, и ее металлические когти врезались в землю. Мой задний двор превратился в кучи сухой грязи — земля давным-давно погибла. Я помню, как кашляла, задыхаясь от пыльного воздуха. Какая-то часть меня чувствовала стыд, гадая, вдыхаю ли я частицы мертвых девушек.
Затем я повела агента Нельсона и команду криминалистов в подвал, где обнаружила сорванный клевер, о котором никому не сказала. И стыд испарился.
Я знала, что Грейсон был там, чтобы избавиться от всех компрометирующих меня улик. То немногое, что они могли обнаружить, только подтвердит мою историю. Кровь отца все еще осталась на цементе. История, изложенная уликами, совпадала с моей.
Грейсон и я… мы были не вместе, но работали в тандеме. Наши движения синхронны и просчитаны, остальной мир не сможет за нами поспеть. Мы были превыше них. Мы были не вместе, но у меня никогда не было никого ближе, чем он.
Я смотрю на дом. Гнилой и разлагающийся. Окна заколочены досками, прибитыми к обшивке сайдинга. Я скрещиваю руки на груди, решив, что дом моего детства выглядит гораздо более заброшенным, чем тогда, когда я была здесь в последний раз. Тогда двор кишел криминалистами и сотрудниками правоохранительных органов. Федеральные агенты заполонили крошечный фермерский дом, как термиты, снующие повсюду.
Желтая лента с места преступления огораживает двор, простираясь по периметру. Сзади пустые могилы избороздили поле. Никто их не заполнит.
Лидии Прескотт здесь не место. В отличие от Лондон Нобл.
Я так долго и упорно боролась с этой связью, но кровь, пропитывающая эту землю, окрашивает мои кости. Плавает в моем мозгу. Это часть меня так же, как и Грейсон.
Мы связаны.
Я чувствую присутствие агента Нельсона еще до того, как он подходит достаточно близко, чтобы я его услышала.
— Ты всегда знаешь, где меня найти, — говорю я, не сводя глаз с дома.
— Незачем здесь оставаться, — говорит он, умело уклоняясь от моих обвинений. — Штат не отдаст останки Миа. Пока нет.
Я крепче сжимаю руки вокруг своего живота. Высокие сосны отбрасывают темную, четкую тень на дом, их ветви тянутся по небу, как тонкие паучьи лапки. Прямо как когда я была ребенком.
— Чего ты ищешь, Лондон?
Нельсон до сих пор называет меня этим именем. Они достаточно похоже, не правда ли? Лидия и Лондон. Я понимаю, как Малкольм мог его выбрать. Он всегда говорил мне, что мама назвала меня в честь своей любимой мыльной оперы.
Впервые мне стало интересно, кто похоронен в безымянной могиле на кладбище Мизе, которую я раньше навещала.
У меня никогда не было матери.
— Ничего, — наконец отвечаю я, отворачиваясь от дома. Нельсон смотрит на меня, прищурившись. — Пойдем.
Мы медленно возвращаемся к нашим машинам. К его стандартному внедорожнику, выданному ФБР, и моему арендованному седану. Что я искала? Ответ? Ключ? Еще один кусок головоломки?
Грейсон сюда не вернется.
Он мастер головоломок, и уже разгадал все секреты, принадлежащие этому месту. Не осталось ничего сокрытого, недосказанного.
— В детстве у меня были светлые волосы, — внезапно говорю я.
Агент бросает на меня настороженный взгляд.