В ее глазах вспыхивают искры неповиновения. Доктор Лондон не любит отступать.
— Я вижу тебя, — шепчу я ей в губы. — Я почувствовал твою боль на расстоянии долбанных миль. Я знаю, что тебе нужно. — Я захватываю ее рот, соединяя наши губы вместе. Я заглушаю мир и его угрозы — страх, боль — одним поцелуем.
Она единственное, что успокаивает мои темные желания. Спокойный тростник среди моего шторма.
Лондон целует меня в ответ с жестким требованием, от которого у меня остаются синяки. Наслаждение циркулирует в венах, и я жажду большего. Никто никому не дает — только берет. Мы пожираем друг друга.
Я прижимаю ее запястья к стеклу, лишая ее контроля. Она любит это и ненавидит. Так же как она ненавидит любить меня — но я ее собственное порочное желание, потребность движет ее действиями вопреки суждениям.
Она кусает меня и пускает кровь. Это действие пробуждает мое желание, наполняя вены жидким пламенем. Рецепторы боли и удовольствия борются за доминирование. В поисках воздуха она отворачивается, прерывая поцелуй.
— Стой, — говорит она, тяжело дыша. — Ты должен идти.
В мгновение ока меня охватывает злость, обжигая так же жарко, как желание.
— Это говорит Лондон или Лидия?
Ее горящий взгляд подобен моему огню, но тело становится как лед. Она высвобождает запястья и отталкивает меня в сторону. Потеря ее прикосновения ощущается сродни агонии.
Она входит в темный кабинет, скрещивает руки на груди.
— Где ты достал форму?
Как иронично. Добрый доктор избегает отвечать на вопрос.
Я прислоняюсь к стене, следя, как она включает лампу.
— Охранники оставляют их на ночь в шкафчиках, — говорю я и начинаю расстегивать рубашку. — Подумал, что никто не будет задавать вопросы офицеру службы безопасности, шатающемуся по зданию. — Я стягиваю форменную рубашку и бросаю ее на письменный стол, затем вытаскиваю белую футболку из брюк. — Но, на самом деле, ты не это хочешь знать.
Она смотрит на меня с серьезным выражением лица.
— Если учитывать последний раз, когда ты украл форму? Нет, не это. Я хочу знать, пострадал ли кто-нибудь в моем здании.
— Тебя действительно это беспокоит? Или ты боишься, что это убийство могут связать с тобой?
Она делает глубокий вдох.
— Ты знаешь, что это было бы неразумно.
Конечно, она права. Мое поведение сродни поведению пещерного человека. Я мог бы выхватить член и пометить территорию, и это бы ее не удивило. Она оценивает меня, ожидая следующего моего шага.
Я иду к ней.
— Я никому не причинил вреда. — Это не ложь. Лоусон все еще жив и невредим.
Она кивает.
— Ты должен придумать способ предупреждать меня. Дать знать… — Она замолкает с разочарованным вздохом. — Это нечестно, что ты всегда знаешь, где я нахожусь, а я понятия не имею, где ты.
Я не успеваю дотянуться до нее. Вот он, источник ее гнева. Это вызывает кривую улыбку на моем лице.
— Быть в бегах утомительно. Вдобавок к скучному роману. — Я отодвигаю кресло для пациента и пинаю коврик, обнажая напольные наручники. — Ты хочешь, чтобы я присел? Чтобы ты смогла покопаться у меня в голове. Дай своей докторской натуре оторваться.
Она не удивлена.
— Я просто была бы благодарна за небольшое предупреждение, Грейсон. Я не люблю сюрпризы.
Я приподнимаю бровь.
— Как те, что преподносит наш дружок-агент? Он так хорошо себя ведет, не правда ли?
Я почти чувствую, как у нее волосы встают дыбом.
— Ты настроен враждебно, — обвиняет она.
— Мне скучно, Лондон. Есть разница. — Я сажусь в кресле. — Бьюсь об заклад, у тебя здесь где-то есть запасные цепи и наручники.
Она подходит ближе.
— Ты так сильно мне доверяешь? И позволишь мне заковать тебя… лишить тебя возможности сбежать?
— Я доверяю твоим суждениям.
В комнате становится тихо. Лондон проводит ладонями по юбке, разглаживая воображаемые складки.
— Ты бы в любом случае взломал замок, — говорит она. — Кстати, где ты этому научился?
Я улыбаюсь ей, избегая ответа на вопрос.
— Когда я был в наручниках, ты чувствовал себя комфортнее. Может быть, это та искра, которой нам не хватает. Разве ты не чувствуешь это в последнее время? Что что-то не так?
— Ты завидуешь агенту Нельсону? — Прямо спрашивает она, меняя тему. Никаких танцев с бубном, когда место занимает профессионал.
— Он одержим, — говорю я. — Я не могу ревновать. Я сочувствую… Нет, это неправильно. Мне его жаль.
Ничто не сравнится с тем экстазом, который я испытываю с Лондон. Если честно, это плохая попытка заполнить пустоту. Когда вы взлетаете так высоко, последующее падение оставляет зияющую дыру, и эту зависимость гораздо труднее утолить.
Я слишком хорошо понимаю побуждения Нельсона. Сводящая с ума потребность увидеть ее… услышать ее голос… спланировать момент встречи. Мне его очень жаль.
Кипящий взгляд Лондон обжигает мою кожу.
— Его разум, вероятно, уже превратился в игрушку для жевания. — Я провожу ладонями по кожаным подлокотникам, наслаждаясь свободой, которую никогда не испытывал здесь раньше.
— Я бы не узнала, — говорит она, обращая на себя мое внимание. — Я не оценивала его.
Я хмурюсь.
— Ты настоящий чертов парадокс.
— Я не играю с тобой в игры, Грейсон.
— И все же ты умираешь от желания узнать.
Между нами разгорается борьба силы воли. Она уступает первой.
— Отлично. Тогда скажи мне, почему.
— Из-за твоего желания принять Лидию. — Я тоже могу быть упрямым. — Стать этой лучшей версией тебя, которая, по твоему мнению, была украдена. Не отрицай этого. Не забывай, что я хорошо тебя знаю.
Она мгновенно возводит защитные стены. Она защищает Лидию от мира Лондон, что означает скрывать от меня эту часть себя.
Опасность.
Она сама так сказала. Я представляю угрозу для этой хрупкой части ее личности, которую она отчаянно хочет защитить. Как не смогла защитить себя или свою сестру. Психология — это маленькая гадкая головоломка.
— Ничего подобного, — наконец говорит она. — Лидия Прескотт не была бы здесь сейчас. Она бы не была с тобой. Здесь только я.
Я внимательно изучаю ее. Насколько опасна для нас Лидия?
— Думаю, что смог бы соблазнить Лидию, — говорю я.
— Какая дерзость с твоей стороны. — Лондон качает головой. — Это вызов?
— Ты же знаешь, как я люблю вызовы.
Она ищет в кармане костюма ниточку.
— Я не позволю тебе превратить это в грязную игру, — говорит она, наматывая черную нить на палец.
— Для меня это не игра. — Я продвигаюсь вперед. — Кому еще ты можешь довериться?
Что-то вспыхивает в ее глазах, когда она смотрит на меня.
— Ты хочешь… что? Провести сеанс психоанализа? Поработать над моими чувствами?
Я киваю на стул напротив меня. Ее стул.
Она глубоко вздыхает.
— Ты умен, Грейсон. Наверное, ты запомнил все расстройства, которые упоминаются в книгах, но вряд ли ты достаточно квалифицирован.
— И ты мне не доверяешь, — заканчиваю я. — Во всяком случае, не свои мысли.
Она пожимает плечами.
— Можно утверждать, что дело не столько в недоверии к тебе, сколько в том, что я манипулировала своими пациентами, что привело к моему недоверию ко всем.
— Это уже начало. — Я снова киваю на ее стул.
— У нас нет на это времени. — Она трет лоб.
— Это влияет на тебя, поэтому мы найдем время.
Проходят секунды, пока она обдумывает варианты, затем она отодвигает стул к желтой линии. Я не прикован и не представляю для нее физической опасности. Тем не менее, она мысленно отдаляется от меня в свою безопасную зону.
— Расскажи мне о Лидии. — Это самое простое начало.
Ее взгляд останавливается на мне.
— Лидия бы никогда не предала своих пациентов.
Я слегка улыбаюсь, призывая ее продолжать.
— Лидия бы никогда не забыла своих родителей. Она бы никогда не стала лгать властям или помогать преступникам. Особенно убийцам. — Ауч. — Лидия никогда бы не была возбуждена в такой ситуации, как эта.