— Ты ключ, — сказал мне Грейсон. Я думала, что это метафора о его освобождении… но ему нужно не это. Он не хочет что-то освобождать — он хочет это запереть.
И кто лучше подходит для этой цели, чем психолог, овладевший искусством забывания.
Глава 51
ПРОЗРЕНИЕ
ГРЕЙСОН
Каждая жизнь следует шаблону.
Подобно тому, как у убийцы есть почерк, у каждой жизни есть свое предназначение и путь, что-то, что отличает нашу жизнь от жизни остальных. И делает ее уникальной.
История повторяется.
Это поговорка появилась неспроста. И мне не потребовалось много времени, чтобы понять это, даже в молодом возрасте я мог видеть рисунок. Структуру. Я мог понять последовательность в паззле и предвидеть следующий фрагмент. Я знал, что будет дальше.
Мои самые ранние воспоминания наполнены страхом. Когда я посмотрел в глаза матери, я увидел свое будущее, неизбежную ловушку. Мою ловушку. Мой конец… все в ее невменяемом взгляде.
Конечно, я пытался сбежать. Целью моей жизни было сбежать от этого страха. Взломать замок только для того, чтобы быть схваченным и снова запертым в аду. Бесконечный цикл.
Часть рисунка моей жизни. Мой путь.
Я глубоко вдыхаю, ощущая вкус омытого дождем асфальта посреди влажной ночи. Я останавливаюсь, когда попадаю в переулок возле черного хода «Убежища». Я хочу насладиться этим моментом.
Рисунок жизни человека практически невозможно нарушить.
Как я уже говорил ранее, я смог вытерпеть пару лет, прежде чем навязчивые желания начали сводить меня с ума. Поэтому, как у тикающей бомбы, я обнуляю счетчик с каждым убийством.
Но так я просто выигрываю время. Вряд ли это здоровый план лечения.
Я попадал из одной тюрьмы в другую. Вновь и вновь. Пока секундная стрелка не перестанет тикать навсегда.
Я зарываюсь руками в карманы, касаюсь переключателя. Облегчение. Потом сворачиваю в переулок. Я иду по длинной подворотне с единственной мыслью, бьющейся в голове. Я мог убить детектива Фостера и агента Нельсона. Это было бы самым простым решением.
Как только у меня не осталось сомнений, что один из них был убийцей-подражателем, я мог бы с легкостью убить Фостера, прежде чем он выследил меня до офиса Лондон. А Нельсон? Лондон могла выманить его в уединенное место, где мы оба могли бы не торопясь насладиться убийством.
Но так же, как головоломку необходимо собрать полностью, так и игру нужно играть до конца.
Лондон может думать, что я зашел слишком далеко, что моя болезнь управляет разумом, тяга к созданию тщательно продуманных ловушек и упорядоченному хаосу, слишком сильна, чтобы ее преодолеть. Что я поставил под угрозу нас обоих.
Это правда… в некоторой степени. Вот почему меня однажды поймали. Чем сложнее ловушка, тем выше риск.
А еще есть проблема моей гордости. Y-хромосома управляет моими действиями, мысль о том, что мир верит, что эти убийства были совершены мною — издевательство надо мной и моей работой.
Я действительно ненавижу ублюдка за это.
Но в конце концов все дело, не в том и не в этом. Она всегда была моей целью, моим предназначением — даже до того, как я полностью осознал это.
Лондон была моим прозрением.
Такое красивое слово. Прозрение. Только его звук, вкус слогов, танцующих на языке, дуновение воздуха на губах. Когда произносишь это слово, это похоже на снизошедшее на тебя поразительное осознание, как если бы какая-то мощная сила вливала чистое знание в твою голову. На мгновение все проясняется.
Совершенно и первозданно.
Каждая ошибка и сплетенная паутина были для нее.
Чтобы она могла проследить за подсказками, собрать паззл воедино.
Она мой ключ.
У каждой жизни есть свой путь и мой путь был определен в тот момент, когда мать выплюнула меня из своего гнилого чрева. Связь, пропитанная безумием, — тюрьма, из которой я не могу сбежать.
Сначала я вижу небольшой ручеек крови. Дождевая вода течет по асфальту, словно густое моторное масло. Затем замечаю одинокую туфлю на высоком каблуке, брошенную посреди переулка. Моя собственная кровь бурлит. Пульс учащается. Густой запах смерти отравляет воздух.
Я ступаю прямо по крови, не задумываясь, будто притягиваемый к телу силой магнита.
Она прислонилась к кирпичному зданию, юбка задрана, рубашка разорвана, спутанные волосы закрывают лицо. Отчетливые синяки покрывают шею. Она красивая, она — подарок. Я знаю, что она принадлежит мне, по слову, кровью написанному у нее на груди.
Шлюха.
Даже когда ты знаешь, что грядет дальше, сломать шаблон своей жизни практически невозможно. Я становлюсь на колени перед женщиной, очарованный, и тянусь к ее шее, чтобы проверить пульс. Адреналин течет по венам, как расплавленный воск, сгущая кровь, мое сердце бьется слишком сильно, слишком быстро, заглушая звуки в переулке.
Я почти не замечаю щелчок предохранителя.
Мир замирает. Время останавливается. Звук проезжающих вдали машин, как будто, стихает, слышно лишь биение двух сердец, борющихся за доминирование в пустоте. Я начинаю убирать руку с ее шеи.
— Не двигайся.
Я останавливаюсь на полпути.
— Ваша работа, агент Нельсон? Ушибы на шее, прямо над рваной раной… — Я поворачиваюсь к нему, — эта привычка сведет вас в могилу. Простите за каламбур.
Он направляет пистолет мне в лицо.
— Не моя. Твоя. Твой новый почерк. Доказательство того, что ты деградируешь. Встань.
Я встаю на ноги.
— Конечно. Иначе как бы еще вы меня поймали? Это делает все более правдоподобным.
— Мой уровень раскрываемости в девяносто семь процентов делает это чертовски правдоподобным. Выкинь оружие, которое у тебя в кармане. Достань его… медленно.
Я держу одну руку в воздухе, а другую опускаю в карман. Достаю нож.
— Брось его на землю, — говорит он.
Я бросаю нож в его сторону. Лезвие ударяется о гравий и приземляется у его ног.
— Что теперь?
— А теперь, — он подбирает нож, — отдай мне все остальное оружие, и мы покончим с этим, как достойные люди.
Я подчиняюсь, кладя меньший нож, проволоку и ленту на земле.
Нельсон отпихивает их к мертвой женщине. Затем он выкидывает лезвие и намеренно режет себе руку.
— Смотри, как все произошло. Сначала я пошел в бар. Хозяин узнал твое описание. В условиях нехватки ресурсов… — он кряхтит, нанося еще один порез на груди. — Вместо того, чтобы беспокоить команду из-за еще одной ложной зацепки, я решил проверить ее самостоятельно. — Он роняет окровавленный нож на землю. — Случайная встреча. Поймал преступника с поличным. Ты напал на меня, а я защищался. Одна пуля прямо в голову.
Мгновение я смотрю ему в глаза, затем перевожу взгляд на жертву. Теперь я ее узнаю. Черити. Проститутка. Бедная Черити. Может, я слишком увлекся попытками вызвать у Нельсона желание убивать. Он даже не мог продержаться сутки, прежде чем убил первую встречную.
Небрежно.
— И к счастью для тебя, — говорю я, — твою версию нельзя проверить.
Он улыбается.
— Мне не нравятся оставлять хвосты.
— Мне тоже. Но я уже это знаю, потому что наблюдал, как ты копировал меня, повторял.
— Чтобы погрузиться в сознание убийцы, нужно приспособиться… и на время влезть в его шкуру.
— И как тебе моя шкура?
Он вздергивает подбородок.
— Должен признаться, мне понравилось. Еще больше понравится, когда я буду погружаться в сознание Лондон.
Мои руки сжимаются в кулаки.
Он замечает мою реакцию, и его улыбка становится шире.
— У меня не было этой навязчивой идеи. Не сразу. Но я знал, что она ключ к тому, чтобы добраться до тебя. — Он подходит ближе. — Если бы не наша докторша, ты бы сбежал из страны. Черт, мы бы не стояли здесь прямо сейчас, ты бы не был под прицелом, если бы просто уехал. Что такого в Лондон, что ты не мог ее отпустить?
Я делаю длинный выдох сквозь стиснутые зубы.
— Если тебе приходится спрашивать…
Нельсон, возможно, с деланной легкостью произносит этот вопрос, но жгучее желание разгадать секрет моей тяги к Лондон вспыхивает в безумных глазах.