Когда Фостер выходит из-за укрытия, подняв пистолет, я действую.
Я опадаю, как тряпичная кукла. Нельсон разочарованно рычит, пытаясь поднять меня. Фостер делает выстрел. Пуля пролетает мимо Нельсона, едва не попадая в цель. Нельсон отказывается от борьбы и отпускает меня. Целится в Фостера.
В хаосе о Грейсоне все забыли.
Он поднимается, собрав последние силы ради одного рывка. Нельсон замечает его слишком поздно. Грейсон нападает на Нельсона, и пистолет летит на пол. Я ползу к нему, но когда беру его в руки, проходит уже слишком много времени.
Грейсон держит Нельсона в тисках, обхватив рукой шею.
— Нож, — командует Грейсон.
На одно мгновение — предельно ясное мгновение — наши взгляды встречаются, и я знаю, что мне делать.
Я держу нож в руке. Ищу взглядом Фостера. Он медленно передвигается, опираясь на стенку. Сломанная рука ему мешает. Не торопясь, я подхожу к Грейсону. Борьба с Нельсоном ослабляет его еще больше. Он больше не может его удерживать.
Я встречаюсь взглядом с Нельсоном и с улыбкой вонзаю лезвие ему в грудь. Он извергает шокированное, непонятное восклицание — что-то про суку. Я поворачиваю лезвие, глубже вонзая его в грудную клетку.
Краем глаза я замечаю, как Фостер тянется к краю контейнера.
Осталось несколько секунд.
Поскольку Нельсон быстро становится мертвым грузом, Грейсон чуть не падает.
— Я слишком слаб… — Он замолкает.
— Скоро увидимся, — говорю я Грейсону.
— В аду, детка. — Подмигивает он.
Я упираюсь босыми ногами в пол и толкаю Грейсона.
Грейсон вместе с Нельсоном переваливаются через край. Толчок лишает меня равновесия, и я поскальзываюсь на крови.
— Грейсон…
Все происходит так быстро, в мгновение ока.
Я карабкаюсь к краю контейнера и заглядываю через него, сжимая металл, как будто это единственная сила, удерживающая меня от того, чтобы распасться на части.
Я вспоминаю, как быстро растворился хищник в лабиринте — через несколько минут я уже не могла различать части его тела. Плоть и кости превратились в жижу.
Подо мной бурно кипит смесь серной кислоты. Пары раздражают глаза. Сверху уже пузырится толстый слой пены, мешая мне рассмотреть бойню внизу.
Потом меня оттаскивают. Фостер толстой рукой обнимает меня за талию, увлекая от края. Он говорит мне не смотреть. НЕ СМОТРЕТЬ.
Я прижимаюсь к нему, все мышцы как желе. Каждый приступ боли приближает наступающий срыв.
— Не смотри, Лондон, — снова говорит Фостер. Он кряхтит от боли. — Это конец. Они оба ушли. Ты в безопасности.
Я закрываю глаза. Не знаю, пытается ли он успокоить меня или себя. Он делает звонок, и через несколько минут прибывает полиция, а за ней — ФБР. Вскоре я оказываюсь укутанной в грубое одеяло, точно так же как утром, когда я проснулась, а Грейсона уже не было.
Смерть и свобода иногда означают одно и то же. Смерть — это форма свободы — свобода от тюрьмы жизни.
Моей целью было освободить Грейсона. И, в конце концов, мне это удалось.
Глава 57
ПОЧЕМУ ТЫ16
ЛОНДОН
Злодей. Герой. И жертвенный агнец.
Именно из-за этого недостающего элемента — жертвы — история не была закончена раньше. Финал связал все воедино. Конец.
Если верить репортажам, герой в этой истории повторил мой рассказ о ночных событиях и подтвердил смерть обоих злодеев. Фостер — надежный свидетель.
А властям нужен был надежный свидетель.
Криминалисты не смогли извлечь достаточно останков для идентификации. К тому времени, как они прибыли, чтобы достать Нельсона и Грейсона из контейнера, кислота растворила тела. ДНК, необходимого для анализа, не осталось. Те костные фрагменты, что они извлекли, были слишком повреждены и рассыпались при осмотре. Не осталось зубов, соответствующих стоматологическим записям.
Единственные, кто мог объяснить останки — то, что от них осталось — психолог и бывший детектив.
Спустя двенадцать часов допроса меня отпустили, и я немедленно покинула город, чтобы спастись от обезумевшей прессы. Я слышала, кто-то уже взялся за книгу и, возможно, сценарий для фильма.
Людей очаровывает то, что невозможно постичь.
Специальный агент ФБР слетает с катушек и, чтобы лучше понять убийц, на которых охотится, начинает убивать сам. Осужденный серийный убийца, который убивает девиантов и садистов, вступает в бой со свихнувшимся агентом, в результате чего они оба погибают. Один одержимый детектив прибывает на место как раз вовремя, чтобы спасти психолога, на котором зациклились оба этих безумца.
Звучит как нелепая фантастика.
Только я жила в ней — и теперь мое имя стало прочно ассоциироваться с Ангелом Мэна.
Мы дуэт. Навсегда связаны.
Я делаю глубокий вдох, наполняя легкие сухим теплым воздухом Сан-Франциско. Сейчас здесь царит бабье лето, и погода приятная, а воздух чистый. Символ нового начала.
Я каждый день гуляю по одному и тому же маршруту. Вырабатывая привычку. По одному и тому же маршруту я иду в кофейню, затем в парк, а потом обратно в трехэтажный особняк. Он расположен на углу, недалеко от суеты финансового района. Я живу в квартире на последнем этаже. Моя новая практика находится на нижнем уровне, приемная и кабинет раньше были гаражом.
В этом городе легко заблудиться.
Я поворачиваю за угол и иду в парк. Попивая кофе, я направляюсь к скамейке под большим дубом, как и последние шесть недель. Я смотрю, как мамочки гуляют с малышами по парку. Собаки бегают по травке, а их хозяева бросают им игрушки.
Я почти допила кофе и уже поворачиваюсь, чтобы выбросить чашку в мусорное ведро, когда над парком проносится легкий ветерок. До ушей доносится легкий звон. Я замираю, ожидая снова услышать лязгающие нотки.
Звук повторяется, и я смотрю на ветви дерева.
Наверху мерцают два серебряных ключа.
Сердце замирает.
Я встаю на скамейку и тянусь вверх. Сжав ключи, срываю их с ветки. Маленькие предметы чувствуются тяжелыми, металл холодит разгоряченную кожу, в то время как сердце болезненно стучит в груди.
Чтобы не отклоняться от схемы, я кладу ключи в карман и иду знакомым маршрутом домой. По пути я постоянно касаюсь пальцами ключей, прослеживая бороздки, гравировку букв и цифр.
Оказавшись в офисе, я опускаю жалюзи и приглушаю свет. Затем кладу ключи на стол и изучаю числа.
— Камера хранения, — говорю я вслух.
Это я предложила выбрать замки-головоломки. И как только эта идея воплотилась в жизнь, имело смысл только дополнить дизайн ловушки магическим элементом, который отдает дань уважения одному из величайших мастеров побега.
Комбинация Гудини и Шекспира. Мне всегда нравился театр.
Джульетта планировала инсценировать свою смерть, но не продумала детали. Если бы у нее было немного больше терпения, они с Ромео уехали бы в закат.
Я открываю ноутбук и подключаюсь к защищенному соединению. Его разработал Грейсон и оставил мне ключ к нему на USB-накопителе, который я обнаружила приклеенным на скотч в офисе вместе с ключом. Я ищу номера на ключах, определяя, к какому складу они принадлежат.
Когда я спросила Нельсона о том, как он узнал о «Голубом клевере», тот сказал, что это я ему рассказала. Это правда. Я привела его туда, упомянув место в записях, которые хранила за картиной Дали. Я спрятала подсказку в том месте, которое, как я знала, он обнаружит, но скроет от ФБР. Я даже оставила Нельсону проект ловушки. Нехитрое устройство, которое я сконструировала сама, используя идеи Грейсона и добавив чуточку от себя. Ловушка настолько идеально подходит динамике нашей команды, что Нельсон не смог устоять перед тем, чтобы присвоить ее. Украсть. Использовать против нас.
Это был огромный риск.
Я не была уверена, что Нельсон проглотит наживку. С каждым днем он становился все более неустойчивым и к тому времени, когда он прислал мне приглашение в «Голубой клевер», я знала, все что угодно может пойти не так.
Той ночью, когда мы с Грейсоном занимались любовью в заброшенном гараже, мы проработали не все детали. Чтобы домино опрокинулось в нужную сторону, нам надо было удостовериться, что один аспект точно будет выполнен.