Герман положил трубку и с досадой произнес:
– Алика оскорбилась, хм! Будто Никита ей муж! Ничего, она еще пожалеет, да будет поздно. М-да, положение… Ну что ж, каждый сам кузнец своих неудач.
В четверг до Алики окончательно дошло: Никиту она потеряла, он ни разу не попытался связаться с ней. Стало страшно, особенно когда узнала, что он обзвонил общих знакомых, предупреждая об отмене свадьбы. Причин не объяснял, что послужило поводом к разного рода толкам, у нее и выясняли причины. А что она могла ответить? Только – да, отбой. И бросала трубку. Ревела, когда никто не видел. Папа принял ее сторону, мама покрутила пальцем у виска, она обожала Никиту, а в основном отмалчивалась.
Пятница оказалась днем чуть ли не траура, Алика провела его в затворничестве, не отвечая на телефонные звонки. Под вечер приехала Ляля, по ее трагической физиономии она угадала: прибыла подруга с плохими новостями, настолько плохими, что не рискнула сказать их в трубку, только напрямую:
– Результат положительный.
– Какой результат? – замерла Алика.
– Тест показал, что ребенок Никиты. – Полагая, что подруга не совсем поняла, дополнила с нажимом на слова: – ОН ОТЕЦ! И фотографии подлинные, то есть не фотомонтаж. Не понимаю, на что Никита рассчитывал, когда затевал экспертизы?
В какой-то степени Алике стало легче, только вот степень эта была мизерной, принесла больше огорчений, чем торжества.
– На русский авось надеялся, – сказала после паузы она.
– Ну и что? – появилась в комнате мама Алики. – Ой, не смотрите на меня глазами жертв НКВД. Да, я подслушивала вас.
Маму отличали цинизм и редкий пофигизм. Женщина она хоть куда в свои «тридцать пять», если не считать маленький хвостик из пятнадцати лет, занималась исключительно собой, не вмешиваясь ни во что. На этот раз не поленилась вмешаться и нашла для дочери самые жестокие слова:
– Из-за чего сыр-бор, девочки? Ну сделал он мальчика какой-то там Яне, это она идиотка, что родила, будучи не замужем, значит, и проблемы ее, как жить. Никита отрицал причастность к рождению сына? Почему бы тебе не поверить ему, даже если ты так не думаешь? Но это ход умной женщины. Полагаю, твой отец, Алика, демографию страны восполнил с лихвой и на стороне может полк собрать из отпрысков. Пусть живут себе, я ничего знать не желаю. Это меня он одевал, меня возил в путешествия, меня боготворил. А ты чего добилась, показав гонор? Потерять такого мужчину! Красивый, умный, состоятельный, карьеру сделал своей головой, тебя на руках носил.
– Мама! – на грани истерики закричала дочь. – Прекрати! Это тебе все по барабану, но не мне. Я хочу быть единственной, а не ложиться в постель с человеком, которой накануне побывал у другой. Все, закрыли тему, меня она больше не волнует.
Теперь хоть можно оправдаться: не зря ушла.
4. Как замести следы? – Веником-с
Шокированные жильцы первого этажа толпились в тесном коридоре подъезда, слушая пожилую женщину, которой задавал вопросы майор милиции Тороков без протокола:
– А когда примерно зашли к вам?
Существуют люди, перед которыми благоговеют от одного только вида, Тороков покорял солидностью, и это несмотря на довольно сухую комплекцию. Но неторопливые жесты, сдержанная мимика с глубокой вертикальной складкой между бровями, врезавшейся в лоб, проницательные орлиные глаза, голос с хрипотцой – в общем, весь его вид заочно вызывал трепет.
– Минут за десять до вашего приезда, – тарахтела свидетельница. – Да-да, двадцать пять минут девятого они к нам позвонили, я открыла. В это время на кухне печка звякнула, я выставила ее на двадцать пять минут. А где-то через десять минут услышала шум, выглянула в окно – наши окна выходят и на улицу, – а там вы из машины выскакиваете.
– Значит, они искали…
– Четвертую квартиру. К Кате приехали.
– Приехали? Откуда?
– Не знаю. Просто видно, что приезжие, то есть нездешние, мы их сразу отличаем.
– Как эти ребята выглядели? Возраст какой у них?
– Молодые. Он высокий, интеллигентный… волосы шапкой… густые, цвет… ну, такой: между светлым и темным. Глаза у него зеленые! А девочка брюнетка, волосы аккуратно зачесаны, черноглазая, худенькая. Красивые ребята.
– А впечатление от них какое у вас было? Знаете, иногда сразу видно: плохие парни, а эти хорошие, а те – ни то ни се…
– Вот-вот, – закивала она, – хорошие. Вежливые, приятные, одеты оба не бедно… – И вдруг она замахала руками: – Да нет, нет, не могли они нашу Катю… Нет. Зачем им? Такие не режут людей. Что ж они на меня не напали? А вы как узнали, что они здесь были и что нашу Катю… как, а?