— Хуже убийства? — усмехнулся мужчина. — Ну-ну… Ольга, не накручивай себя. Уйми фантазии. Что это еще значит — хуже убийства?
— Это значит, что лодка опасна для здоровья, — ответила женщина. — Вредна. Вот что это значит.
— Тогда почему только этот толстяк умер?
— А ты уверен, что он — последний?
Наступило молчание. Рябинина старалась не дышать, в панике от мысли, что ее могут услышать.
— Ладно, — сказал после паузы мужчина. — Пошли.
Рябинина поняла, что сейчас они обогнут угол и столкнутся с ней. И увидят, что она стоит и слушает их. Нужно было их опередить, что она и сделала. Она тут же обогнула угол и с ходу налетела на мужчину.
— Ох! — оказал он. — Извините.
— Ничего, — пробормотала она. — Я сама виновата. Несусь, как угорелая, а куда, и сама не знаю.
— Вы что-то ищете?
— Ага, — простодушно ответила Рябинина, — столовую. Голодная, как собака. Не завтракала, не обедала. Поэтому и не знаю, как пройти туда.
— Пойдемте с нами. Мы как раз идем на ужин. Так что покажем дорогу, если хотите.
— Спасибо, — улыбнулась Рябинина. — Вы очень любезны.
И они втроем направились на ужин. И женщину, и мужчину Юлия разглядела детально в течение тех нескольких секунд, пока мужчина с ней разговаривал.
— Ну, и что ты скажешь на это? — спросила у меня Рябинина, закончив свой рассказ.
— А что говорить? — пожал я плечами. — Какая-нибудь напуганная пассажирка и ее муж. Паникеры, они были всегда и везде.
— Да? — насмешливо смотрела на меня она. — А хочешь, я покажу тебе этих паникеров?
— Они здесь?
— Да.
— Ну покажи, — скучающе попросил я.
— Один — вон, седоватый.
Она показала на человека, который разносил на подносе напитки, и я вздрогнул. Это был знакомый мне мужчина. Днем он сидел на месте крупье за столом рулетки.
Внезапно меня пронзила догадка. Ну, не пронзила. Просто я кое о чем догадался сам.
— А хочешь, я покажу тебе женщину? — спросил я Рябинину.
— Вот так, да? — посмотрела она с интересом на меня. — Ну, попробуй.
Я взял ее под руку и подвел к столу, где играли в рулетку. Красивая женщина элегантно вела игру.
— Делайте ставки, господа. Ставок больше нет. Спасибо, господа, ставок больше нет. Спасибо.
Я улыбнулся Рябининой.
— Она?
Рябинина в недоумении на меня уставилась.
— Ты тоже там был? — довольно глупо спросила она.
И сразу же поняла, что сморозила глупость. Я подмигнул ей:
— Ты сама-то поняла, что сказала?
— Ладно, — отмахнулась она. — А откуда ты знаешь?
— Так, — туманно ответил я. — У меня тоже источники есть кое-какие.
— Какие?
Я помахал перед ее носом указательным пальцем.
— Своих информаторов мы не выдаем. Понятно?
— Пошел ты… — обиделась Юлия.
— Уже иду.
Я повернулся к ней спиной, чтобы уйти. Конечно, профессионал она великий, но мало ли на свете профессионалов? Если каждый начнет меня посылать… Нашла проблему — изучай. Рой землю. Я тут причем?
Далеко я не ушел. Скорее, мозгом, кожей, чем угодно, я услышал за спиной легкий ветерок, неслышное смятение, а потом и испуганный голос:
— Что с вами?!
Я резко развернулся. Я еще не знал, что случилось, но уже был уверен, что что-то очень неприятное. С Рябининой, слава Богу, все было в порядке. Проследив за ее взглядом, я увидел, что красавица женщина-крупье сильно побледнела и, хватая воздух ртом, пытается освободиться от тугого ворота, безуспешно расстегивая пуговицу. Глаза ее закатились, и через мгновение, которое мне показалось вечностью, стала валиться прямо на стол. Ее попытались подхватить, но она каким-то образом умудрилась миновать все протянутые к ней руки и рухнуть прямо на пол.
Нужно ли говорить, что первым, кто около нее оказался, — был я?
— Врача! — крикнул кто-то. — Доктора!
Пока за ним сбегают, подумалось мне, пока он прибежит, пройдет очень много времени, которое сейчас на вес золота. Действуй, Лапшин. Это твой шанс.
Я подхватил ее на руки.
— Туровский! — крикнул я.
Он моментально оказался рядом со мной.
— Я здесь!
— Иди вперед, — приказал я, — показывай дорогу в медсанчасть.
Он сразу понял, кивнул и быстро пошел вперед, чуть ли не ежесекундно оглядываясь и проверяя, не отстал ли я. Делал он это так часто, что один раз и я машинально оглянулся, повторяя его жест. И увидел позади себя Рябинину. Гнать я ее не стал — не до нее было.
Женщина-крупье была легка, как пушинка. Благородная бледность разлилась по ее лицу, Глаза были закрыты, но даже в такую минуту было видно, какие длинные у нее ресницы. Мне было ужасно приятно ее нести, и в то же время я испытывал за нее страшное беспокойство.