Мои босые ноги болели от шипастых поручней, и я цеплялась за перила, чтобы сдержать боль. Туфли Бейкер постукивали, когда она шла, и этот звук продолжал вытягивать меня вверх из глубин ямы Академии Кримсон.
Я посмотрела вниз на свое красивое платье, которое теперь висело грязными полосками шелка, с отсутствующими вкраплениями мерцающих бриллиантов и брызгами каши, испачкавшими его сверху донизу. Школьные танцы казались мне прошедшими миллион лет назад, и мое тело казалось хрупким из-за висящего на нем платья. Я больше не заполнял его пышными изгибами.
— Давай, шевелись, — раздраженно сказала Бейкер. Я замедлялась, когда мы достигли вершины, запасы энергии, накопленные в моем теле, расходовались с каждым движением. — Они ждут нас, и мы не должны представлять тебя в таком виде. Ты отвратительна, вся грязная и воняешь.
Наверху лестницы был маленький коридор, очень похожий на больничный. Но это старая больница с узкими коридорами и гнилостно-зеленым линолеумом на полу, с пожелтевшими крашеными стенами. Пахло антисептиком, и вдалеке я услышала приглушенные звуки чьего-то крика, повторяющегося снова и снова.
"Помогите мне, помогите, помогите".
— Вы это слышите? — спросила я, гребя вперед, чтобы не отстать от сестры Бейкер, которая зашагала с новой силой.
— Я ничего не слышу, — резко сказала она. — Тебе тоже лучше ничего не слышать. Я ясно выразилась?
— Да, — ответила я, но внутри я кричала на нее за то, что она была частью всего этого безумия. Вся та ложь, которую мы говорили себе в Кримсони, вероятно, во внешнем мире. Я не знала, насколько тщательно может контролироваться жизнь Низших, но, будучи Высшей, я чувствовала, что мне приходится убеждать себя целый день, каждый божий день, что все нормально.
На самом деле, ничего из этого не было нормальным.
— Вот мы и на месте, — сказала она после короткой прогулки. — Если ты будешь хорошо себя вести сегодня, тебе разрешат вернуться к своим занятиям. Прояви послушание, и будешь щедро вознаграждена за это.
Я кивнула:
— Да, сестра.
Она воспользовалась ключ-картой и провела меня в комнату. Дверь с шипением открылась, когда воздух вырвался наружу, обдав меня стерильным запахом медицинского учреждения. Не антисептический запах снаружи, в коридоре, где были щедро разложены чистящие средства, а стерильный, резкий запах высококлассного дезинфекционного кабинета.
Она оставила меня там одну, указав на смену одежды на стуле и место для мытья в задней части комнаты. Это было похоже на любой другой невзрачный кабинет врача, в котором я бывал, и ничего не выделялось для меня. Я расслабилась, когда дверь закрылась, и я осталась одна. Когда дверь защелкнулась, я дёрнула ее и обнаружила, что она заперта. Я вздрогнула, когда над головой замигал свет, но он остался гореть. Я не погрузилась снова во тьму. Я не собиралась возвращаться.
Если Яма была адом, то первый душ, который я приняла после, был чистым раем. Я встала под обжигающе горячую воду и позволила ей смыть все: дни заточения, корку каши и всепоглощающий острый запах моего страха.
Я дважды вымыла голову и потерлась грубой мочалкой и едким мылом, которые они мне оставили. К тому времени, когда я закончила, я была вся красная и нежная, как будто так легко могла стереть боль и ужас Ямы.
Одежда состояла из пары черных леггинсов и простой светло-серой туники. Это было не то, что я когда-либо выбрала бы для себя, но мне понравилось, как оно ощущалось на моем теле, такое мягкое и надежное.
Я воспользовалась предоставленной расческой, чтобы распутать свои густые волосы, и почистила зубы так сильно, что из десен пошла кровь. Наконец-то я снова была чистой и чувствовала, что могу справиться с чем угодно.
Ну, все, что угодно, кроме возвращения в Яму, так что, когда сестра Бейкер вернулась, я была самой кроткой, самой послушной версией Уиллоу, какой только могла быть. Меня тошнило от всех поклонов, которые я делала, практически целуя ее задницу и умоляя ее позволить мне держаться подальше оттуда.
Когда она вернулась, то окинула меня долгим взглядом с головы до ног и кивнула. Она все еще морщила нос от отвращения, но сказала:
— Намного лучше.
Я побежал за ней, как нетерпеливый щенок, благодарный за кусочек одобрения, который она мне бросила. Она шла слишком быстро, не обращала внимания на мои спотыкания и падения, когда я пытался не отставать, и сделала несколько поворотов влево и вправо, пока я полностью не запуталась и понятия не имела, где мы находимся.
Наконец-то, после всех травм и невзгод, которые я пережила после танца, я увидела кого-то знакомого.