— Она не заслуживает твоих насмешек.
— Ты снова на моей стороне? — спросила я, слабо улыбаясь и выжидающе глядя на него.
Мне не следовало напоминать ему об этом. Его глаза затуманились от гнева, и в них снова появилось отстраненное выражение.
— Мы поговорим об этом, — просто сказал он, отпуская меня этим простым приказом.
— Сначала мы должны встретиться с ним.
Он имел в виду своего отца. Конечно, он имел в виду своего отца.
Он повернулся, чтобы уйти, ожидая, что я пойду с ним, и мы все последовали за ним. Харлоу подошла ко мне вплотную и прошептала:
— Я просто несла чушь, ты же понимаешь это, да? Я ничего такого не имела в виду.
— Я знаю, — прошептала я в ответ. — Александр сейчас многое переживает, а его отец — темное пятно в его мире, так что он, вероятно, испытывает довольно хреновые эмоции.
— Это определенно так. Его отец — чертовски страшный старик, — сказал Люк, присоединяясь к нашему разговору шепотом за спиной Александра.
— Вы же знаете, что я вас слышу, верно? — спросил Александр, но в его голосе не было злости. Его плечи были напряжены. Я видела, как воротник его рубашки поло двигался вверх и вниз, когда он сжимал и разжимал пальцы. Он все еще был одет в форму, которую предпочитают носить большинство студентов Кримсон. Это не было чем-то официальным, но почти все они были одеты в светлые рубашки поло, заправленные в аккуратно выглаженные брюки цвета хаки.
Их обувь могла быть любой — от кожаных туфель до дорогих баскетбольных кроссовок. Я никогда не обращала особого внимания. Новая я, очевидно, не интересовалась модой так сильно, как Уиллоу, которая была до комы.
— Мы знаем, — сказала я и наклонилась вперед, чтобы взять его за руку. Он потянул меня к себе, чтобы я шла рядом с ним, оставив Люка и Харлоу позади нас.
— Мы тебя поддерживаем. Именно об этом мы говорили. Мы знаем, что ты находишься под большим давлением из-за того, кто ты и кто твой отец.
— Спасибо за это, — сказал он, притягивая меня к себе и целуя в лоб.
Мы спустились с верхнего этажа по широкой изогнутой мраморной лестнице. Я могла представить себя здесь в платье, плывущую вниз, и оно развевается вокруг меня. Это была привлекательная мысль. Возможно, богатство не лишено определенных привилегий, например, возможности выглядеть как принцесса в день своей свадьбы.
— А вот и он, — сказал мистер Ремингтон, когда мы вошли в столовую. Он сидел во главе длинного обеденного стола из резного дуба на стуле, напоминавшем трон. Как это соответствует его эгоистичной натуре.
— Мой сын, герой дня.
Он встал и обнял Александра, похлопав его по плечу. Он отпустил его и повернулся ко мне.
— И вот и она, моя прекрасная будущая невестка, — сказал он, и от его взгляда у меня мурашки побежали по спине. Казалось, что я уже принадлежу ему, как будто он знал, что может приказать мне умереть. Предупреждение. Он притянул меня к себе, чтобы крепко обнять, и его руки обвились вокруг меня, прижимая так крепко, что у меня перехватило дыхание, а ребро казалось сдавленным, но он не отпускал меня.
— Моя прекрасная, сексуальная дочь. Я не могу дождаться, когда ты останешься под нашей крышей навсегда, и я смогу попробовать все те вкусные штучки, которые приносит мне мой сын.
Я вздрогнула, и он застонал мне в ухо, прежде чем отпустить меня.
Я почувствовала тошноту, и в глазах у меня снова потемнело. Темнота затягивала меня, умоляя погрузиться в нее и отпустить себя.
Я покачала головой и улыбнулась ему.
— Мы будем жить в другом месте, мистер Ремингтон, — бодро ответил я.
— Зови меня папочкой, — ответил он и пошевелил бровями.
— Как я уже сказала, мистер Ремингтон, — повторила я. — Мы будем искать жилье в городе. Я не могу представить, что окажусь запертой здесь, так далеко от всего.
— Именно так я и говорила! — сладким, пронзительным голосом воскликнула пышногрудая блондинка с другого конца стола. Она лопнула жвачку и продолжила жевать.
— Я все время говорила Робби, что не могу так жить. Этот дом замечательный, но что, черт возьми, Блэйки и Берти должны здесь делать?
Она указала на мальчиков-близнецов, оба светловолосые и скучающие, похожие как две капли воды на свою мать, и оба уставились на электронные устройства в своих руках, как будто ничего другого не существовало. Типичные дети, подумала я, но было что-то отталкивающее в том, как пренебрежительно они относились к взрослым в комнате. Как будто они уже знали, что они слишком важны, чтобы обращать внимание на что-то, кроме своих собственных потребностей.