Мистер Белл предложил кофе, но я отказалась. Тогда он налил нам по стакану воды из графина, что стоял у него на столе, развел руками и сказал:
— Меня, конечно же, заинтересовало ваше заявление, будто вы обладаете определенными сведениями о пропавших женщинах.
— Хелен Сайкс — моя подруга, — ответила я.
— Наши саутпортовские коллеги предпринимают все возможные усилия к ее розыску, — заявил он.
— Да, но у них недостает вашего опыта и ресурсов. К тому же они занимают не столь высокую должность. И хотя две пропавшие женщины являются жительницами Саутпорта, еще два случая касаются других населенных пунктов в нашем районе. Все это подпадает под вашу юрисдикцию. Правда ведь?
Он не ответил на мой вопрос, а просто сидел и разглядывал меня поверх сцепленных пальцев.
— Что ж, мисс Бойт, слушаю вас внимательно.
В кабинете инспектора стояла духота. Хотя на одном из шкафов я заметила вентилятор с загнутыми лопастями, напоминавшими пропеллер „сопвита“, Белл почему-то его не включил, а, напротив, держал распахнутым окно, откуда вливалась уличная жараэ С моего места я могла видеть вдохновляющий пейзаж: глухая кирпичная стена, за многие десятилетия пропитавшаяся копотью дымовых труб ливерпульских фабрик. На Белла дневное пекло, судя по всему, не действовало. На нем был костюм из плотной габардиновой шерсти с галстуком, который безжалостно стягивал его шею у самого подбородка. Право носить цивильную одежду вместо униформы он заработал тяжелым трудом и не собирался расставаться с ней в угоду метеорологическим прихотям.
Я рассказала ему про инцидент с участием Гарри Сполдинга, что произошел семь лет тому назад в гостинице „Шелбурн“. Ни про Мика, ни про Боланда я не упомянула, потому что не хотела объяснять, чем же я занималась тогда в Дублине.
Он ни разу не спустил с меня глаз. Когда я закончила, он сказал:
— Семь лет назад… Порядочно воды утекло.
Я открыла портфель, который захватила с собой, и вынула оттуда заранее припасенную фотографию.
— Что это?
— Аэрофотоснимок лужайки того особняка, который Сполдинг снял на лето на улице Роттен-роу. Сделан неделю тому назад. Недвусмысленное и ясное доказательство того, что землю недавно разрывали. Он прячет трупы, господин старший инспектор. Закапывает женщин у себя под окнами.
Белл уставился на фотографию, но брать в руки не стал. Это мне не понравилось.
— Откуда это у вас?
— Я авиатор, господин старший инспектор. Арендовала один из аэропланов, который во время войны применялся для разведки с воздуха. Облетела дом Сполдинга с фотокамерой, установленной на фюзеляже.
Белл по-прежнему не сводил глаз с фотографии.
— Закон не возбраняет копаться в саду, — сказал он.
— Сполдинг — чудовище!
Тут он наконец посмотрел мне в лицо. Взгляд неприятный. Затем он улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего обнадеживающего.
— Несколько недель тому назад мистер Сполдинг выиграл пять тысяч фунтов в очко, — сказал он. — И всю эту сумму — до последнего пенни! — отдал местным благотворительным обществам. Детский приют получил тысячу фунтов. Такие деньги способны изменить всю их жизнь. Они отремонтируют себе кровлю. Купят учебники и одежду для воспитанников. Зимой в их печах будет гореть уголь, знаете ли. Добрая еда для сирот, которые ходили голодными всю свою жизнь.
Я даже задалась вопросом, не воспитывался ли сам Белл в одном из таких приютов.
— Господин старший инспектор, выслушайте меня…
— Отдал деньги за спасибо. Попросил только, чтобы это не сообщалось широкой публике.
— Прошу вас, просто послушайте…
— Нет, мисс Бойт, это вы меня послушайте. Вы фенианка. Являлись помощницей убийц и предателей. Кое-кто мог бы списать ваше поведение на романтику независимости и мятежного духа. Другие же вполне обоснованно могут указать на факт государственной измены. Вам еще крупно повезло не попасть на виселицу за мерзкие делишки!
Его трясло от ярости. На меня в жизни никто голоса не повышал. Не секрет, что полиция вербует порой членов „Оранжевого ордена“.[9] Тут все понятно. Сердце Белла принадлежало Ольстеру вне зависимости от конкретного места службы.
— Дерьмо всегда всплывает наверх, — сказала я, вставая со стула. — И вы, сэр, тому доказательство.
Он осклабился, разорвал фотографию и швырнул клочки мне в лицо.