— Два владельца, Сузанна. Ты упомянула, что было два владельца.
— И я расскажу о втором, но сначала мне хочется покурить. Ты не против, если мы вернемся домой?
Продолжение истории я услышал в кабинете Сузанны, когда налил ей бокал вина. Она включила небольшой вентилятор, стоявший на подоконнике, села за стол и повернулась ко мне. Наверное, это была единственная комната в нашей квартире, где она могла курить, почти не чувствуя угрызений совести. Когда я вернулся с вином, Сузанна успела включить и радиоприемник. Бибоп из динамика заглушал гудение электромоторчика вытяжки.
Габби Тенч был третьесортным плейбоем и третьим владельцем «Темного эха». Он купил яхту летом 1937 года в возрасте тридцати девяти лет, унеся ноги, если можно так выразиться, после своего второго по счету развода. Тот факт, что ему достало средств на подобное приобретение, говорит о том, что он выбрался из брачных уз неразоренным. На сей раз, впрочем, судно отправлялось в плавание при более прозаичных обстоятельствах. На борту установили дизель, чтобы сэкономить на оплате матросов, занимавшихся парусами. Тенч сам по себе был довольно опытным моряком, но двигатель означал, что в случае стесненных финансов паруса можно было убрать совсем, чтобы в одиночку управлять яхтой практически при любых погодных условиях.
Судно потеряло львиную долю своего прежнего лоска, а также первоначальное имя. Под командованием Тенча «Темное эхо» перекрестили в «Туза пик». Новый владелец был закоренелым, даже маниакальным игроком. Свой первый вояж он предпринял из Майами, где и купил яхту. Пунктом назначения была Гавана, в которую он стремился, чтобы попытать счастья в многочисленных прославленных казино кубинской столицы.
Переход из Майами занял у него три дня и три ночи, да еще в тумане, который местные яхтсмены позднее назвали практически непроницаемым. Странным был этот туман. Он сказался даже на навигационных приборах. Мешал радиосвязи. Показания компаса были неточными, хаотическими, бесполезными. В свете последующих событий было бы любопытно узнать, что переживал Габби Тенч на борту своего судна в такую непонятную, несудоходную погоду. Но журнал, как мы знаем, погиб в огне, так что теперь никто не сможет сказать, о чем он думал, чем собирался заняться и так далее.
— Кроме моего отца, — поправил я. — Он уверяет, что прочел все тома.
Сузанна улыбнулась и зажгла новую сигарету. Сегодня она курила беспрерывно, намного превзойдя лично установленный суточный лимит в десять штук.
— Сомневаюсь, чтобы Тенч за весь вояж оставил в журнале хотя бы строчку, — ответила она. — Не думаю, что бы он был таким уж педантом по отношению к морскому протоколу. Или ведению личных дневников.
Габби прибыл в Гавану с высокой температурой. До войны Куба славилась своими эпидемиями. Дежурный управляющий одного из казино, отвечавший за столики с блек-джеком, вообще решил, что Тенч демонстрирует симптомы холеры: тот дышал натужно и с присвистом. Подобные болезни, однако, были характерны лишь для трущоб и крайне редко встречались среди богатых американских гостей. Причем данный гость только-только сошел с яхты. Тем не менее позднее несколько свидетелей подтвердили, что Тенч выглядел больным, с воспаленными глазами, хотя это не сказалось на его игровой форме. В первую же ночь он крупно выиграл. Через день — еще больше. На третью ночь, уже успев собрать вокруг себя толпу, он сменил блек-джек на рулетку и бросил вызов заведению, упорно ставя на черное. К половине пятого утра, когда колдовская полоса его везения закончилась, он был обладателем почти ста тысяч выигранных долларов.
— Колдовская полоса везения, говоришь?
— Во всяком случае, так утверждали другие посетители и крупье. Тенч словно находился в трансе. Словно знал, что не может проиграть.
— Меня удивляет, как ему это сошло с рук. Почему они вообще позволили ему постоянно выигрывать? Разве в то время в гаванских казино не мафия заправляла?
— Да, кое-где, — кивнула Сузанна. — Кубинский диктатор Батиста отдал несколько игровых домов на откуп мафии. Все остальные он контролировал сам, только косвенно, через ставленников. С другой стороны, они не возражали против одного случая крупного выигрыша, потому что на самом деле никто не сможет выиграть у заведения, если приходить туда изо дня в день. А потом редкостные везунчики вроде Тенча служили рекламой и приманкой для других серьезных понтеров.
Все это так, но Габби, похоже, отнюдь не радовался своей удаче. Следующей ночью он был настолько болен, что рядом с ним за рулеткой сидел врач. Градусник показывал жар за сорок. Кровяное давление побивало все рекорды. С него градом катился пот, он мелко и часто дышал, еле ворочал языком, хотя сделал едва ли пару глотков из бокалов с бесплатной выпивкой, которые цепочкой выстроились возле его локтя. Потреблял он только чистую воду, в которой звякал лед, когда он брался за стакан дрожащей рукой.