К задней стене болтами крепился оружейный шкафчик, служивший отнюдь не для показушных целей: он скорее напоминал арсенальный стеллаж для винтовок и ружей. Отец умело управлялся с теми и другими. Вплоть до Дунбланской трагедии[4] и последовавших изменений в законодательстве он также владел коллекцией пистолетов и револьверов, не забывая с ними тренироваться. Оружие его манило своим смертоносным блеском. Как-то раз, на мой день рождения, он захватил меня с Сузанной в Лас-Вегас, чтобы посмотреть на бой Рика Хаттона за титул чемпиона мира, и после этого мы целое утро провели на стрельбище где-то в пустыне. Отец дорвался наконец до М-16 с «Калашниковым» и сиял как ребенок, пока пустые гильзы звенели у его ног, а картонная мишень в форме человека разлеталась на клочки. Сузанна в тот день научилась обращаться с пистолетом и проявила себя великолепным стрелком. Я же страдал от скуки и похмелья после праздничного ужина по случаю боксерской победы прошлым вечером.
Отец говорил мне о своем намерении захватить оружие на борт. Он упомянул об инциденте, который несколько лет назад произошел на Амазонке с великим австралийским яхтсменом по имени Питер Блейк. Мы не собирались в Амазонию, однако с недавних пор пиратство вновь стало процветать в водах Атлантики. Судя по всему, он серьезно вознамерился сдержать свое обещание. Пока что стеллаж был пуст, но я был уверен, что к моменту отплытия все изменится. Что ж, это понятно. «Темное эхо» обошлось в целое состояние. Когда мы покинем сушу, яхта станет отцовским княжеством, а посему он обладал всеми правами и обязанностями по защите своего мирка.
Тут я услышал звук, который в тишине судового интерьера прозвучал неприятно громко. Я даже подпрыгнул от этого загадочного и вместе с тем агрессивного шума. Кажется, что-то происходит в районе камбуза. Единственным источником могла быть только крыса. Я тут же вышел из состояния задумчивого созерцания и подумал, что до этого момента лодка была на самом деле противоестественно тихой. Где, черт возьми, шляется охрана? Положим, здешняя верфь невелика, рассчитана на обслуживание одного судна, но ведь от преступлений никто не застрахован, а «Темное эхо» была лакомым кусочком. Ушлый вор мог бы уйти на пенсию, продав на черном рынке хотя бы коллекцию живописи, которая находится на борту. Кстати, как насчет Питерсена? Он организовал умело выполненную работу, но получил ли за нее причитающуюся оплату, прежде чем сделал ноги?
Крыса зашуршала вновь. Надо полагать, крупная зверюга, и сейчас она занимается бог знает чем: точит, наверное, драгоценную полировку и глянец сияющего, новехонького камбуза. Я не боюсь крыс, но и не желаю попасть на зуб «мореходному» грызуну. Я огляделся в поисках подходящего предмета, которым мог бы прибить нежеланную гостью. На стене отцовской каюты имелась витрина с ножами. Их текущее предназначение было чисто орнаментальным. Великолепные образчики гравированной стали, рукояти выполнены из слоновой и иной драгоценной кости. Но все же они были оружием и выглядели остро наточенными. Впрочем, я не хотел потом подтирать палубу от кровавых ошметков крысиных внутренностей. Пробурчав ругательство, я прислушался. Сейчас наглая тварь цокала коготками в нескольких футах от двери в каюту. Я опять осмотрелся. Вот трость из полированного красного дерева, причем находится не за стеклом, а просто прикреплена к стене. Она напоминала те палки, которыми орудовали надсмотрщики на Молуккских «островах пряностей» в начале девятнадцатого столетия, погоняя ленивых грузчиков. Длиной дюймов двенадцать; рукоятка обернута пенькой; на конце утолщение диаметром в теннисный мячик. Я извлек трость из креплений и взвесил ее на руке. Прекрасный баланс. От пробного удара по ладони онемела кожа, и я даже задался вопросом, как долго потребуется человеку прийти в сознание, получив такой серьезной штукой по голове. Это антикварное оружие казалось идеальным для общения с грызунами. Главное теперь — не промахнуться.