— Вы что тут делаете?
Уж конечно не ворую. С собой у меня ничего не было, даже мобильника, который остался в бардачке машины. Впрочем, он и сам догадался. Это я понял по тому, как успокоенно обмякли его плечи, когда я подошел поближе.
— Это яхта моего отца. — Я взглянул на часы. Почти десять утра. — А вот вы где были?
Он засмущался, но потом ответил:
— Да я и так пришел заранее. Моя смена начинается только с десяти.
Стало быть, я припозднился.
— Вообще-то до меня дежурит Прендергаст, — продолжал он.
— А вас как зовут?
— Чесни.
— И где этот ваш Прендергаст?
Чесни, однако, промолчал. Он просто стоял и разглядывал носки своих дешевых башмаков.
— Мистер Чесни, мой отец — щедрый человек. Он высоко ценит добросовестных сотрудников. И превыше всего ставит ответственность по отношению к порученному делу. Итак, где Прендергаст?
— Ему не нравится дежурить по ночам. — Акцент Чесни выдавал в нем местного уроженца. — Да это вообще никому не нравится. В общем, мы бросили монетку. Прендергаст проиграл. Ему выпала целая неделя ночных смен. Когда мистер Питерсен был на месте, увильнуть не удавалось, он очень внимательно присматривал за порядком. Но когда он куда-то делся… Кому захочется в одиночестве торчать тут во мраке, а?
— Стало быть, вы поступили бы точно так же?
Чесни неприветливо насупился. Похрустел гравием, вертя мыском башмака и напоминая малолетнего сорванца, которого призывают к ответу за детсадовское преступление. Впрочем, сейчас я уже не испытывал к нему прежней жалости. Глупость вкупе с капризностью — очень опасное сочетание.
— Понимаете, мистер Сталлард… Это все из-за звуков…
— Станнард.
Он мотнул головой в сторону эллинга.
— Крысы?
— Голоса. Смех. Мы же не глухие… Я-то терплю, потому что семью надо кормить. Но и дежурить по ночам мне улыбается не больше, чем Мики Прендергасту.
Я кивнул. На это ответить нечего. Хотя Чесни навел меня на кое-какие мысли.
— Этот смех… он был сардонический? Его тон?
Чесни взглянул на меня так, будто я изъяснялся по-марсиански. Я достал бумажник. Наличность всегда должна быть под рукой. Эту привычку привил мне отец, который постоянно носил с собой деньги, потому что не мог забыть то время, когда у него не было ни гроша в кармане. Вынув три двадцатки, я сунул их в кармашек Чесни и направился к своей машине. Ведь, спрашивая о правде, я намекнул на вознаграждение. Он свою роль исполнил. Теперь осталось только его уволить, а он упомянул, что должен кормить семью. Шестьдесят фунтов — не самое щедрое пособие по безработице.
Новых сообщений в мобильнике не имелось. Безуспешной оказалась и попытка дозвониться до отцовского смартфона. Я раздраженно швырнул трубу на заднее сиденье. Нет, я и сам не в восторге от кое-каких черт моего характера, среди которых на одном из первых мест стоит интеллектуальный снобизм. В моих глазах застенчивый охранник по имени Чесни был сродни болотной тине, а все оттого, что его слова пришлись мне не по душе. Но, нравится это мне или нет, здесь есть повод поразмыслить. Следующим пунктом моего расписания была поездка в тот постоялый двор, где отец поселил Питерсена. Конечно, он и оттуда удрал. Но с другой стороны, мог оставить в гостинице некую записку, чего не удосужился сделать ни в офисе, ни на борту «Темного эха».
Сардонический смех… Ведь я сам слышал, его во время первой, пугающей вылазки на яхту, в разгар вагнеровской непогоды, буянившей на злосчастной верфи Фрэнка Хадли. Но вот в ходе обоих последующих визитов в Леп впечатления оказались совсем иными. И все же зловещая нить не оборвалась, угроза не рассосалась. «Темное эхо» околдовало меня настолько, что я был готов забыть про опасность, однако Сузанна до такой степени разнервничалась после своего первого (а для меня — второго) знакомства с лодкой, что рискнула соврать и отправилась во Францию на поиски тайн человека, который ее построил. Зато я, видите ли, умудрился воспрянуть духом после совместного посещения верфи.