– Спасибо… за обед.
Его взгляд опустился на мои губы, и я выдохнула, когда подушечка его большого пальца прошлась по моей нижней губе.
– Клубника.
Клубника?
Мой блеск для губ. Клубничный на вкус.
Его большой палец слегка оттянул мою нижнюю губу, прежде чем оставить меня, грубое скольжение породило жар, вспыхнувший внутри. Мой нежный взгляд встретился с его взглядом, и я с чувством убежденности поняла, что позволю ему сделать все, что угодно, если только он войдет в мою комнату.
С тем же успехом я могла бы сказать это вслух, чувство взрывной волной прокатилось по коридору.
Что-то ленивое и сексуальное сверкнуло в его глазах, а затем он взял ключ из моей руки и отпер дверь.
– До свидания, котенок.
Он опустил ключ в карман моей шубы, и я проследила, как удаляется его темный силуэт.
Глава десятая
nazlanmak (глаг.) – говорить «нет», имея в виду «да»
Я не видела Ронана два дня. Проводила время, думая о нем, играя в худшего частного детектива и стирая голосовые сообщения папы и Ивана.
Еда – предусмотрительно веганская – доставлялась как по часам все тем же подростком с дурными манерами. Это было облегчением, поскольку, во‑первых, решало проблему моих ограниченных средств, а во‑вторых, давало понять, что Ронан не забыл обо мне после того очень жаркого и сбивающего с толку поцелуя.
Я дважды ходила в оперу в более оживленные часы, но всякий раз, когда спрашивала кого-нибудь о своей матери, на меня безмолвно смотрели, крестились или просто отворачивались и уходили прочь. Это было по меньшей мере неприятно, но кроме того… Дезориентировало.
Единственной радостью было то, что я больше не видела человека с татуировками на руках и на улице проявляла больше бдительности.
Вернувшись с осмотра достопримечательностей, я закрыла за собой дверь. Со стороны можно было бы сказать, что желание найти информацию о матери было смято красотой города и мыслями о великодушном мужчине. Или, может, я просто тянула время из-за неприятного ощущения в животе: казалось, я открою ящик Пандоры, который уже не смогу закрыть.
Едва я сняла ботинки и повесила шубу, как раздался стук в дверь. Я знала, что это всего лишь ужин, но была ошеломлена, когда обнаружила, что Ронан принес его сам. Тепло и предвкушение устремились к низу живота, борясь с неуверенностью, вызванной тем, как мы расстались два дня назад.
– Привет, – сказала я на неглубоком выдохе.
Он улыбнулся.
– Котенок.
Когда я распахнула ему дверь, он вошел, его большое тело и само присутствие вытеснили воздух из комнаты. Он вошел в мой номер так, как будто владел им… может быть, так оно и было. Может быть, он был успешным владельцем отелей. Любопытство расцвело, но я сдерживала его. Я уже спрашивала, кто он, но отказывалась признать, что так нервничала из-за поцелуя, что не услышала ответ.
Он опустил сумку на стол у окна, и я сказала ему:
– Никогда меня не кормили так хорошо, как в последние несколько дней.
– Неудивительно, мисс Картошка Фри.
Он взглянул на мое лицо, затем опустил взгляд на пестрое платье цвета подсолнуха. Тонкая полоска кожи показалась между подолом и чулками до середины бедра, и один его взгляд туда заставил мое сердце сбиться с ритма.
Я прислонилась к комоду, пока он ходил по комнате, трогая мои вещи. «Ярмарка тщеславия» – на тумбочке, тюбик клубничного блеска. Кончиком пальца он приподнял головную повязку. Очевидно, я была интересным созданием.
– Так вот где спит мой котенок, – сказал он, стоя у ног моей аккуратно застеленной постели.
– Тут не так удобно, как на диване в твоем кабинете.
Он бросил на меня ленивый взгляд.
– Звучит так, будто ты скучаешь по нему.
– Скучаю.
Разговор был практически безобидным, но недосказанность сжала мое горло.
Он сел на диван и пригвоздил меня тяжелым взглядом. Последние лучи солнца падали из окна на его фигуру в черном костюме, заставляя серьгу в форме голубого сердечка сиять в его пальцах.
Я потянулась к уху, чтобы понять, что там пусто. Он улыбнулся.
Я не знала, как давно потеряла сережку или как она попала к нему, но он ничего не сказал, просто крутил ее между большим и указательным пальцами. Его присутствие ошеломляло меня, с каждым вдохом мне становилось все труднее дышать.
– Тебе здесь нравится?
Я сглотнула.
– Очень.
– Что тебе нравится в Москве? Определенно не картошка фри. – Он развлекался.