Лита же действовала.
Она открыла свой разум, прислушиваясь к голосу ворлонца, живущего внутри нее. Этот голос только что давал ей силы, чтобы перебороть действие противотелепатических препаратов и поразить Иванову. И она сделала это снова, не задумываясь, ни о чем не заботясь. Она просто сделала это.
Сьюзен закричала, когда Лита ворвалась в ее мозг, круша все мысли, воспоминания и чувства, которые встречались ей по пути, — все, что делало Сьюзен Ивановой той женщиной, которой она была. Спустя некоторое время, Сьюзен перестала кричать. Лита не останавливалась, продолжала стирать личность Ивановой до тех пор, пока у нее еще оставались силы, пока она сама не рухнула на колени, балансируя на грани потери сознания. Иванова не кричала, — она просто глядела бессмысленными глазами в потолок, жалко постанывала, по ее телу пробегали волны судорог.
Лита с усилием втянула в себя воздух, у нее потемнело в глазах, но она поползла вперед. В ноздри ей бил запах крови Маркуса, запах слизи мертвых Теней. Запах смерти.
А вдруг он еще жив? — родилась в ее голове сумасшедшая мысль, первая подлинно отчетливая мысль за последние дни. — Может быть, я еще могу прикоснуться к нему... войти в его разум хоть один, последний разок... Может быть...
Но нет, надеяться было уже не на что. Маркус умер. Его грудная клетка была разворочена, его сердце и легкие превратились в жуткую кровавую кашу, — настолько сильным был удар Ивановой. Лита нежно притронулась к его лбу. Глаза Маркуса остались широко открытыми. Даже за гранью смерти, их переполняла тоска и боль. Даже в самом конце он не нашел счастья, к которому так стремился.
Она закрыла ему глаза, будучи не в силах больше выносить их остановившийся взгляд. Она тихо произнесла его имя один раз, потом еще. Этого не может быть... это... это нечестно. Это нечестно! Почему он должен был умереть? Почему?..
На этот раз ворлонец не стал предупреждать ее.
Иванова схватила Литу за ногу и рванула на себя. Лита увернулась и попыталась откатиться в сторону, но Иванова рухнула на нее сверху, стиснув обеими руками горло Литы.
— Что... что ты со мной... сделала? — хрипло прокричала Иванова — Что... ты сделала?
Лита не могла в это поверить. Она ведь... она же уничтожила разум Ивановой, стерла ее личность! Это... это было просто невозможно. Что с ней такое сделали Тени, что она стала способна выдержать это?
А может быть, она все-таки перестала быть прежней. Глаза Ивановой были прямо перед глазами Литы, и она видела в них лишь звериную ярость, черное, неистовое, дикое безумие. Иванова еще крепче сжала ладони, и дыхание Литы прервалось.
Помоги! — мысленно взмолилась она. Ей самой не хватало сил, чтобы превозмочь наркотики. Без его помощи — никак. Помоги мне!
Но вместо помощи она получила в ответ лишь одно слово:
Плохо.
Иванова притянула голову Литы к себе за шею, а потом с силой ударила ей об пол. Лита дернулась всем телом.
Помоги, умоляю!
Плохо. Гордость. Гнев. Твоя сила не для этого. Плохо.
Помоги... мне...
Лите удалось втянуть в себя глоток воздуха. Это было немыслимо... Дикая ярость Ивановой... ее неведомо откуда взявшаяся сила... Что с ней сделали Тени?
Голова Литы снова стукнулась об пол. Она почувствовала в своих волосах мокрое и теплое. Кровь.
Помоги...
... мне...
Трифан вскинул взгляд и увидел стену мрака, которая вырастала перед его Белой Звездой по имени "Вален". Остальной минбарский флот двигался вспять, медленно уступая пространство Врагу. Трифан ожидал, что этот бой будет крайне тяжелым, — в отличие от своих сослуживцев он никогда не думал о противнике свысока, — и все шло в полном согласии с его самыми мрачными предположениями. Враг нес потери. Но минбарцы теряли гораздо больше.
У Белых Звезд не было на борту истребителей, но их было много на больших кораблях, и теперь они представляли собой защитный барьер между минбарским флотом и наступавшими Тенями. Они сотнями погибали на глазах Трифана.
— Во имя Валена, — прошептал он.
Он устал видеть, как его друзья сражаются и гибнут. Он устал видеть, как храбрые минбарские воины жертвуют своими жизнями. Трифан не пытался подвергать сомнению правильность приказа Синевала о постепенном отступлении, но он чувствовал, что должен что-то сделать.
Победа всегда возможна.
Послушный его приказам, "Вален" устремился вперед, в самое сердце Тьмы.
Президент Кларк хорошо знал, что такое Тьма. Даже на Земле, еще до войны, он часто взирал на нее своим мысленным взглядом, — таким ему виделось будущее Человечества. Давным-давно, будучи еще простым сенатором, он выступил перед Сенатом с речью, в которой живописал эту картину. Духовно опустошенное, порабощенное, безвольно послушное воле своих инопланетных хозяев, затерявшееся в неисчислимых толпах чужих и нелюдей, принимающее как должное их противоестественные обычаи.