Тимов выглядела... старше. Бессмысленное замечание, разумеется. Она и была старше. Как и все они. Но в ней это ощущалось. Она выглядела худой, уставшей и побитой жизнью, но все же она держалась величественно. Что—то в ее глазах излучало мощь и властность. И вместе с тем — печаль.
Какую—то секунду он просто смотрел на нее, а затем склонился в поклоне.
— Леди—Консорт. — сказал он, просто и официально.
— Лорд—Генерал. — сказала она, в один прекрасный миг возрождая его титул и авторитет, и аннулируя его изгнание. — Приветствую ваше возвращение на Центаври Прайм.
— Вернуться — большая честь, леди. — ответил он, выпрямляясь. Он долго смотрел на нее, пытаясь прочитать выражение ее лица. Ему не удалось. Слишком многое смешалось в ее взгляде, и она всегда была куда искусней в Большой Игре, чем он. Он был создан для игры на поле боя, она — для Двора.
Наконец, не сумев определить истину по одной лишь ее осанке, он задал вопрос, не зная хочет ли он услышать на него ответ.
— Император...?
— Он будет жить. — прошептала Тимов, и его сердца возрадовались. — Возможно. Он не в лучшем состоянии, и ему недостает сил, но пока что — он жив. Г'Кар тоже здесь. Он тоже будет жить. Возможно.
— Хорошо. — проговорил Марраго. Он не знал что еще сказать, и потому, запнувшись, повторил: — Хорошо.
— Хорошо, что вы вернулись, Лорд—Генерал. — сказала она. — Республика нуждается в вас.
Он попытался было открыть рот, чтобы сказать... что? Он больше не любил войну, и не имел желания быть вождем. Отставка и сад давным—давно заждались его. Но со смертью Карна не оставалось законных наследников...
Он просто не мог найти слов.
К счастью, ему не дали шанса произнести их. Шаги тех, кто вошел в тронную залу, привлекли его внимание, он обернулся, и его сердца на мгновение остановились.
Их было трое. Двое из них были Безликими, и их туманные, размытые фигуры стояли по обе стороны от третьего.
— Нашли. — проговорил кто—то из них. — В подземельях. Сидел в камере — похоже, что по своей воле. Привели вам, леди.
Тот выглядел слабым и изможденным, в его глазах оставался огонек безумия. Одна рука была обрублена, и от раны несло тяжелым запахом. Он был весь в царапинах, а кроме того, было видно и несколько свежих синяков. Он выглядел сломленным, совершенно подавленным и потерянным, человеком, который сдался отчаянию.
Это был Морден.
Прости!
Мама!
Декстер Смит вздрагивал во сне, пот покрывал все его тело. Его мучили кошмары и десятилетия страшных воспоминаний.
Он убил ее. Он убил Деленн. Он выстрелил в нее и она умерла. Была часовня, посвященная ей на Проксиме, часовня в ее честь. Некоторые звали ее Святой.
И он убил ее.
Он видел чудовищ. Он видел тварей из иного пространства, и он не смог выстоять против них. Он смотрел на них, и он видел самую страшную тварь, которую только мог представить.
Себя.
Он не был героем. Он был жалким, слабым человеком. Он не был героем.
Он застонал, когда увидел как от теней чернеет небо. Вопли взлетели над землей, и воздух наполнился запахом смерти и умирания. Небо было живым от массы хлещущих щупалец и обломков мертвых кораблей.
А затем все они исчезли. Оставался лишь Собор; разрушенный и изломанный, мертвый, он плыл в пространстве. Ничего больше не осталось.
Кроме огней в небесах...
Огней...
Их не было там раньше. Небо было черным, шевелящимся и страшным. И в нем не было огней.
Теперь они появились, а внизу, в городе, неведомые существа двигались, выползали из земли, разрывая поверхность. Становились живыми.
— Живи. — сказал голос который мог принадлежать ему.
— Живи.
Он проснулся, дрожа, c чувством вновь вернувшегося беспокойства. Образы его сна угасали, но память о...
...о целой вселенной, возвращающейся к жизни...
...она оставалась с ним.
Он глубоко вздохнул, и вспомнил где он был. Место исцеления и надежды, где пытались отобрать жизнь у смерти, и рассудок у безумия.
Он вспоминал то, что он видел, и он пытался плакать — слезами не горя, но радости, прощения и надежды на чистое и ясное будущее.
За свою жизнь Деленн узнала немало горя и немного счастья. Она видела, как умирают любимые, и она чувствовала страшную, сокрушающую душу безнадежность от неспособности противостоять вселенской тьме и амбициям таких, как Синовал.
Но, несмотря на все то горе и потери, что она испытала, были и моменты радости — пускай их и было немного, но все же они были. Любить Джона, ощущать созидание чего—то нового, ее жалкие попытки простить мистера Уэллса, когда он был при смерти...
Эта победа была более великой чем все прочие. В самое ближайшее время — знала она, цена ее станет болезненно очевидной, но пока что — это была победа. Ворлонцы сдались, их силы были разбиты. Уже несколько часов прошло с того момента, как Синовал увел свои силы во вселенную Чужаков, и больше о них ничего не было слышно. Что бы ни случилось — Чужаки исчезли, а если они вернутся...
То она будет готова встретить их.
Идти по Вавилону—5 было как—то... правильно. Она провела на станции не так много времени, и большая часть того времени была наполнена болью, страхом и ужасным холодом, но на этот раз...
Это казалось правильным.
Это было похоже на возвращение домой.
Чтобы встретить ее, собирались толпы. Изможденные, с ввалившимися глазами. Испуганные и растерянные. Те, кто остались тут много лет назад, те, кто последовал за ворлонцами по своему выбору, из долга или веры, те, кто видел, как их мечты рушатся и умирают, те, кто жил в тени вездесущей угрозы со стороны Инквизиторов, Чужаков и самих ворлонцев.
Конечно, были и другие. Сами инквизиторы, коллаборационисты, культисты. Работы будет много. Трибуналы за военные преступления — возможно, хотя от этой фразы у Деленн пробежал холодок по спине. Может быть, ворлонцы заберут их последователей с собой, за Предел. Это было бы... удобным решением.
Охранники шли, окружив их. Джон и Деленн шли вперед, к посольским покоям чтобы официально принять капитуляцию ворлонцев. Один из ворлонцев ожидал их, рядом с ним стоял человек в потрепанной одежде. Он выглядел... знакомо.
— Генерал Шеридан. — сказал человек. — Я Инквизитор на службе Светлых Кардиналов Ворлона. Это Посол Улькеш.
Деленн взглянула на ворлонца. Глазной выступ у того бесстрастно поворачивался. Она услышала далекий, медленный взмах крыльев.
— Я тебя знаю. — проговорил Джон, обращаясь к человеку. — Ты... ты пытал нас. Ты...
— Я был назначен испытать вас. — ответил человек. — Я был назначен уроком послушания и веры.
— Нет. Ты ошибаешься. — холодно проговорила Деленн; теперь и она вспомнила его. — Ты был для нас предостережением. Кош послал тебя, чтобы предупредить нас о том, что на самом деле есть ты и твои хозяева. Мы не прислушались, разумеется. — она вздохнула. — Пока не стало слишком поздно.
Инквизитор моргнул. Единожды. Казалось, он лишился дара речи.
— Это неважно. — сказал Джон. — Мы здесь, чтобы принять вашу капитуляцию. В обычном случае, полагаю, тут последовало бы подписание договора или что—то в этом роде, но сейчас нам стоит воздержаться от формальностей. Вы проиграли. Соглашайтесь с этим и убирайтесь.