— Он вправду умер? — спросила Сильфида.
— Не знаю.
Он нерешительно подступил к правому боку Папы и дотронулся парусом до его шерсти. Она была холодной.
— Папа, — шепнул он ему в ухо.
Не было ни ответа, ни движения. Глаза его отца были полуоткрытыми, но невидящими.
— Он умер, — сказал Сумрак.
Сильфида сгорбилась и прижалась к ветке, словно борясь с сильным ветром.
— Мы сироты, — сказала она.
Они долго молчали. Сумрак ощущал себя беспомощным и опустошённым. Он больше не боялся диатрим или фелид: худшее в его жизни уже случилось, и ничто иное уже не пугало его.
Насекомые уже начинали садиться на тело Икарона; Сильфида подобралась поближе и начала яростно разгонять их своими парусами. Это было бесполезно. Мух собиралось всё больше и больше; они садились вокруг его ноздрей, на поверхности потускневших, подёрнутых дымкой глаз. Сумраку не хотелось видеть своего отца таким.
— Давай, Сильфида, нам пора уходить отсюда.
Она продолжала яростно хлопать мух.
— Сильфида! — резко выкрикнул он, дёрнув её одним из своих когтей.
— Он одного лишь тебя лелеял, — закричала она. — Его глаза всегда глядели лишь на тебя. Я никогда не была причиной его гордости. Но ты со своими дурацкими неправильными парусами — вот, что его больше впечатляло!
Сумрак вздохнул. Он не мог остановить её гнев, потому что не мог её перекричать.
— Чего мне теперь бояться? — мрачно спросила она. — Он предал всех нас.
— Да как ты можешь такое говорить? — возмутился Сумрак.
— Он нарушил свои собственные правила, он убил яйца. Ты понимаешь, что это означает? Он всё время поступал неправильно. Когда припёрло, он уничтожил яйца, потому что знал, что сделать это было правильно! И он даже не мог этого признать!
— Ему было стыдно, Сильфида.
— Нет, он был слишком гордым. Он хотел, чтобы все думали, что он был идеальным и благородным предводителем. Он никогда не мог признать, что был неправ. Он предпочитал хранить тайны и лгать остальным. Он скорее предпочёл отказаться от нового дома у Гирокуса и заставить всю свою колонию страдать.
— Он совершил ошибку, всего лишь одну ошибку двадцать лет назад! Это не означает, что его убеждения были неправильными.
Сильфида хмыкнула.
— Интересно, что подумала бы Нова.
— Ты же не расскажешь ей? Сильфида, пожалуйста.
— Ты весь пошёл в отца. Держишь секреты при себе. Какой сейчас в этом смысл? — она печально взглянула на тело отца.
— Папа был хорошим предводителем. Он старался изо всех сил. Если ты расскажешь Нове, она перевернёт всё с ног на голову, и они могут…
— Плохо думать о нём?
— Да. И они бы ошибались.
— Хорошо, — пробормотала она, — я не буду рассказывать. Но и ты должен пообещать, что у тебя больше не будет тайн от меня.
— Обещаю. Мы должны беречь друг друга. Давай, заключим договор. Мы всегда будем защищать друг друга. Хорошо?
— Хорошо, — ответила она, немного помолчав. — Как же мне хочется тоже уметь летать.
— Мне тоже, — сказал Сумрак. — Правда, очень хочется.
Они не хотели прямо сразу возвращаться в колонию, и когда зазвучал утренний птичий хор, начали чистить друг друга. Они молчали, но в их мыслях эхом звучали воспоминания о более счастливых днях.
— А где ваш отец? — спросила Нова, когда они, наконец, вернулись на дерево.
— Он умер незадолго до рассвета, — сообщил ей Сумрак.
Он ожидал, что в её глазах сверкнёт мрачная радость, но был удивлён, увидев самое настоящее потрясение. Барат и Сол молчали.
Оказавшиеся рядом рукокрылы подслушали эту новость и разнесли её по всем веткам.
— Это ужасная новость для всех нас, — произнёс Сол.
— Жизнь продолжается, — сказала Нова. — Когда умирает один предводитель, появляется другой.
— Тогда это должен быть старший сын Икарона, — сказал Барат.
Вокруг собиралось всё больше и больше рукокрылов — они теснились на ветках. Из толпы выбрался Австр.
— Это правда? — удивлённо спросил он. — Он и вправду умер?
— Главенство должно перейти к тебе, Австр, — сказал Сол.
— Роль предводителя, — заметила Нова, — это такое бремя, которое Австр может и не захотеть взвалить на себя в такие необычные времена.
— Но таков порядок, — твёрдо сказал Барат. — Главенство переходит по праву рождения к старшему из самцов. Если самцов нет, оно переходит к старшей самке.
— Чистая правда, — сказала Нова. — Но сейчас ситуация совсем иная. Мы лишились дома и оказались в незнакомом мире. Ничьей ноги не было на материке, за исключением тех из нас, кто ушёл отсюда двадцать лет назад. И среди них я самая старшая.
Сол рассмеялся:
— Неужели ты, Нова, говоришь, что именно ты и должна стать нашим новым предводителем?
Сердце Сумрака забилось быстрее; он чувствовал себя так, словно ему снится кошмар, а он не может проснуться и прекратить его.
— Я говорю, — продолжала Нова, — что будет лучше, если во главе колонии встанет тот, у кого есть опыт, кто помнит материк и его обитателей.
Охваченный яростью, Сумрак взглянул на Сильфиду, но увидел, что она кивает. Как она могла быть настолько вероломной? Нова ругала их отца при любой возможности. Все эти годы она жаждала его положения в колонии, и сейчас, всего лишь через несколько часов после его смерти, она пыталась отнять власть у его семьи.
Сумрак повернулся к Австру и увидел на его морде смесь негодования и неуверенности.
— Австр, — продолжала Нова, — я здесь родилась; я знаю эту местность и тех, кто здесь живёт и охотится. Я не хочу красть того, что принадлежит тебе. Я лишь прошу твоего разрешения без происшествий привести колонию в новый дом. После этого место предводителя вновь займёшь ты — оно твоё по праву. Позволишь ли ты это?
Она говорила с такой искренностью и уважением, что Сумрак на мгновение пришёл в замешательство. Действительно ли в мыслях Новы было то, о чём говорила? Может ли Австр сказать ей «нет»?
— Нова права, — внезапно сказала Сильфида. — Сейчас возглавить нас должна она.
— Это решает не молодняк! — резко ответил Австр. — Барат, Сол, вы что скажете?
Сол вздохнул.
— Из тебя выйдет прекрасный предводитель, Австр. Но сейчас слишком рискованный момент, чтобы начинать это. Если ты согласишься разрешить Нове временно возглавить нас, мы с Баратом удостоверимся, что она оставит властные полномочия, как только мы окажемся в безопасности.
— Барат? — спросил Австр.
— Моим советом будет присоединиться к нам на правах старейшины. Нова сильна, у неё хорошие способности; я доверяю ей вести нас, пока длятся трудные времена, и чту её обещания.
Мысли Сумрака вели отчаянную битву. Его кровь жаждала, чтобы брат отказался и возглавил колонию; но он также был испуган, и здравомыслие подсказывало, что сейчас им нужен опытный предводитель. Однако он не доверял Нове. Ему ужасно хотелось, чтобы отец был жив.
— В таком случае я согласен, — сказал Австр. — Нова, я даю тебе своё разрешение вести нас.
— Благодарю, — ответила Нова. — Я благополучно приведу вас всех в новый дом.
Сумрак чувствовал облегчение собравшихся рукокрылов, успокоившихся после обретения предводителя — даже такого, который был столь враждебно настроен по отношению к его отцу. Сумрак не мог смотреть на Нову, когда она обратилась к колонии — колонии его отца.
— Мы узнали, что не можем доверять другим существам, — заговорила Нова. — Нас усыпила ложная доброта. Теперь мы должны надеяться лишь на самих себя. Мы потеряли многих, но наши ряды пока ещё достаточно многочисленны, чтобы образовать новую великую колонию, как только мы найдём себе дом. И я обещаю всем вам, что мы скоро найдём его.