— Я-я не—
— Я знаю. — Он откидывает покрывала со своей стороны кровати и проскальзывает внутрь.
— Тебе что-нибудь нужно? Ты голоден или—
С уже закрытыми глазами он тянется ко мне, обхватывает рукой мое предплечье и тащит меня к себе.
Я таю рядом с ним, кладу голову ему на грудь и слушаю ровное биение его сердца.
Он натягивает одеяло на нас обоих, когда я обнимаю его за талию и переплетаю наши ноги вместе.
— Скажи мне, что завтра будет легче, — умоляет он, боль в его голосе превращает воздух вокруг нас в лед и затрудняет вдох.
Я вздыхаю, обнимая его крепче, не в силах дать ему уверенность, которой он так отчаянно жаждет.
Он засыпает быстрее, чем я думала, это возможно.
Но сон не овладевает мной так быстро, и я лежу так, как мне кажется, часами, а ровное биение его сердца удерживает меня на земле, его крепкая хватка на мне, даже во сне, достаточно крепкая, чтобы удержать меня вместе.
Мысли о моем Бэтмене кружат у меня в голове, и я думаю обо всем, что я должна была ему сказать, обо всех признаниях, которые я должна была сделать, прежде чем все пошло так неправильно.
— Я люблю тебя, — шепчу я, испытывая потребность произнести эти слова в надежде, что он каким-то образом услышит их слишком сильна, чтобы отрицать.
Пальцы Алекса сжимаются на моей талии, и я все еще боюсь разбудить его.
— Он знает, — шепчет Алекс, заставляя мое сердце разбиться на миллион кусочков.
5
ДЕЙМОН
— Небольшой укол, — грохочет глубокий голос, пока я пробиваюсь из темноты, которая поглотила меня… черт знает сколько времени назад.
Осознание того, что я нахожусь в больнице, приносит некоторое облегчение, поскольку укол, о котором меня предупреждали, касается моего плеча, прежде чем поток холодной жидкости разливается по моим венам.
Все причиняет боль, каждая гребаная вещь.
Все, на что я могу надеяться, это то, что то, что только что вкололи в мое тело, было каким-то серьезным гребаным обезболивающим.
Вокруг меня происходит движение, и я снова начинаю засыпать, позволяя тьме, где не существует боли, снова затянуть меня в свои объятия, прежде чем запах комнаты останавливает меня.
Я не заметил этого, когда впервые пришел в себя, но чем больше воздуха я втягиваю через нос, тем больше становится очевидным, что на самом деле я не в больнице.
Мое окружение не стерильно, и что-то подсказывает мне, что жидкость, которую мне только что ввели, мне не поможет.
Копая глубже, я собираю немного сил и двигаю рукой.
Это тяжело, каждая моя конечность тяжелая, но не моя усталость и не то, что течет по моим венам, не дает моей руке сдвинуться ни на дюйм. Это могли бы быть путы, приковывающие меня к кровати.
Громкий стон боли наполняет комнату, и я, наконец, приоткрываю один глаз.
Он почти не работает, и я должен предположить, что часть боли, с которой я борюсь, вызвана серьезным избиением.
Последнее, что я помню, был леденящий душу грохот, когда здание надо мной рухнуло с последним, сотрясающим землю взрывом.
Последнее, что я помню, о чем я думал, была она, и я возносил безмолвную молитву, чтобы Алекс позаботился о ней, если случится худшее.
Мысль о том, чтобы оставить ее, когда мы едва начали, разрушила меня, но я знал, что с ней все будет в порядке. Мне просто оставалось надеяться, что остальные тоже выбрались.
Девушки были в безопасности. Я убедился в этом сам, когда Калли побежала к машине, ожидавшей их, чтобы отвезти в безопасное место.
Но как насчет моего брата Тео, Нико—
Раздается еще один крик, и, сосредоточившись на темном грязном потолке надо мной, я смотрю направо.
У меня перехватывает дыхание, когда появляется фигура в тени, а зрение проясняется.
Треск.
Звук хлыста заставляет все мое тело вздрагивать, когда воспоминания захлестывают меня.
Без разрешения моего мозга мой глаз закрывается, и я погружаюсь во тьму прошлого.
Я всего лишь маленький мальчик в сарае своего дедушки. Место, где разворачиваются почти все мои кошмары.
Всхлип срывается с моих губ, когда я оглядываюсь на темное пространство.
Я понятия не имею, как долго я здесь на этот раз. Всегда плохо, когда он решает, что пришло время преподать нам урок, превратить нас в мужчин, в солдат, которыми мы были рождены быть. Но сегодня хуже, потому что я один.
Алекс на футбольном турнире с остальными. Папа тоже с ними, подбадривает их, поддерживает, все это время оставляя меня здесь «веселиться».