— Т-ты меня не хочешь? — Я не хочу показаться маленькой плаксой, но я ничего не могу с собой поделать.
В голове полный кавардак, и я не знаю, как поступить. Но я точно знаю, что, когда он прикасается ко мне, все кажется более возможным.
— Калли, — говорит он, снова становясь передо мной и наклоняя голову, пока наши брови не соприкасаются. — Что я когда-либо делал, чтобы заставить тебя думать, что я тебя не хочу? Ты красивая, сексуальная, умная, сильная. Ты намного больше, чем все остальные видят, и я в полном восторге от тебя. Но это не то, чего я хочу. Это о том, что тебе нужно, и это не я.
Я смотрю ему в глаза, наше дыхание смешивается, когда жар его тела проникает в мою кожу.
— Но его здесь нет. То, что мне нужно, ушло, Алекс. И я не знаю, что я должна сделать, чтобы прогнать эту боль.
Он грустно улыбается мне. — Могу заверить тебя, трахаться со мной не поможет. Ты нужна мне так же сильно, как, я думаю, я нужен тебе прямо сейчас, — признается он, обхватывая мою щеку и посылая тепло вниз по моей шее. — И я не могу потерять и это, Калли. Я бы никогда себе этого не простил.
Он поворачивает голову, вместо этого прижимается к ней губами и притягивает меня в объятия.
В ту секунду, когда он отпускает меня, я жажду его прикосновений еще больше. Но у меня было время остудить свое либидо, и я знаю, что он прав.
Позволить чему-то случиться было бы безрассудно, и это поставило бы под угрозу все, что мы построили за последние несколько дней.
— Вот, — говорит он, протягивая мне одну из черных толстовок Деймона, чтобы я надела.
Я не решаюсь взять ее, не уверенная, что это будет слишком. Но, в конце концов, мои пальцы обхватывают мягкую ткань, и я притягиваю ее ближе, поднося к носу, чтобы вдохнуть его.
— Я оставляю тебя с этим. Ты хочешь, чтобы я заказал какую-нибудь еду или—
— Нет, я в порядке, спасибо, — шепчу я, утопая во всем, что связано с мальчиком, который украл мое сердце и забрал его с собой, когда бросил меня.
К тому времени, как я присоединяюсь к нему, на мне надеты только толстовка Деймона и мое нижнее белье, мне нравится, как гладкий флис внутри ощущается на моей коже.
— Тебе больше идет его одежда, — бормочет Алекс, отрывая взгляд от того, что он смотрит по телевизору, и переводя его на мои ноги. — Подойди и сядь, ты выглядишь обессиленной.
Не в силах спорить, я подхожу к дивану, на котором он сидит, опускаюсь рядом с ним и прижимаюсь к нему.
Между нами не сказано ни слова, когда наше горе снова захлестывает нас. Они не нужны. Наша боль говорит сама за себя.
Через несколько минут он ложится и тащит меня за собой.
Прижимаясь к нему спиной, он обнимает меня за талию и крепко прижимает к себе, его ладонь собственнически лежит на моем животе.
— Расслабься, Калли. Я никуда не собираюсь.
Его большой палец скользит взад-вперед по моему животу, а его неглубокое дыхание у моего уха, и вскоре я погружаюсь в прерывистый сон.
Некоторое время спустя я вздрагиваю, когда по квартире разносится громкий хлопок.
Мои глаза распахиваются, ожидая увидеть Алекса на кухне, что-то ломающего, но быстро становится очевидно, что он все еще позади меня и все еще держит меня.
Раздается еще один глухой звук, прежде чем я уверена, что где-то рядом раздаются шаги, но это невозможно, потому что доступ есть только у нас двоих. Алекс позаботился об этом несколько дней назад.
Мои брови сходятся на переносице, когда учащается сердцебиение и приближаются шаркающие шаги.
Появляется тень, и мои губы приоткрываются, чтобы закричать, чтобы разбудить Алекса, когда человек, которому принадлежит тень, спотыкаясь, выходит из-за угла.
11
ДЕЙМОН
Дверь нашей камеры захлопывается, и я откидываюсь в угол комнаты, когда боль пронзает мое слабое, избитое тело.
Я никогда не подчинюсь этим засранцам. Я никогда не сломаюсь и не дам им никакой информации о моей семье, о моих братьях. Но черт возьми, если идея не заманчива.
Ант снова повис на крюке, кровь сочится из его ран, когда он борется с болью, прерывисто дыша.
Честно говоря, я не знаю, сколько времени ему осталось. Его тело искалечено. И хотя я мог бы попытаться спасти его после того, что он сделал для меня, для Калли, прямо сейчас я чертовски бесполезен, чтобы делать что-либо, кроме как погрязнуть в жалости к самому себе.
Его глаза закрываются, когда он проигрывает битву со своим телом, а мои тяжелеют, угроза тьмы накрывает меня.
Я борюсь с этим, не желая кошмаров, ярких образов моего прошлого ада и обещаний будущего, которое никогда не будет моим.