— Что теперь?
— Там есть запасной выход. Ведет в деревья. У меня есть… — Подняв руку, он прижимает ее к ребрам. — Спрятанная машина.
— Машина? — Спрашиваю я, впечатленный уровнем его планирования. Но как бы мне ни хотелось обсудить, что именно он задумал, я осознаю, что у нас нет всего времени в мире.
Он кивает. — Все, что нам нужно.
— Единственное, что мне нужно, это моя девушка, не буду врать, — бормочу я. — Значит, мы просто откроем эту дверь и выйдем?
— В значительной степени, — соглашается он.
Все это кажется слишком простым, и я не могу отрицать, что подозрение течет по моим венам. Он итальянец, во мне укоренилось недоверие к нему.
Но он защитил Калли.
Он спас меня от неминуемой смерти в том здании.
Я должен доверять ему.
— Энзо позаботится о том, чтобы они держались подальше.
— Тогда какого черта мы ждем?
Выбрав один из ключей, я вставляю его в замок.
Мое сердце замирает, когда он не подходит. Но прежде чем я позволю себе думать о худшем, я попробую другой.
— Да, — шиплю я, когда все начинается идеально.
Лязг замка пронзает меня так же, как и каждый раз, когда они приходили за нами. Но на этот раз за звуком следует надежда, а не просто леденящий кровь страх.
Моя рука дрожит, когда я открываю дверь и прислушиваюсь к голосам, к чему угодно, с другой стороны.
— Чисто? — Ант шепчет у меня за спиной.
— Да. Давай, пока мы не упустили наш шанс.
Мы выскальзываем за дверь, и я закрываю ее, быстро запирая за нами, прежде чем последовать за Антом через заднюю часть здания. Он опирается на стену для поддержки, и я клянусь, каждый его шаг медленнее предыдущего, но не успеваю я опомниться, как мы вываливаемся наружу и погружаемся во тьму, которая соперничает с той, где мы застряли в этой камере.
Я щурюсь, когда дождь заливает мне глаза ледяной изморозью, и сильная дрожь пробегает по моему позвоночнику.
— В какую сторону? — Спрашиваю я, ничего не видя.
К счастью, Ант, кажется, лучше понимает, где мы находимся, прежде чем взлететь, его ноги хрустят по сухим листьям и палкам под нами.
— Деймон, — шипит он в ту секунду, когда понимает, что я не иду, и я быстро — ну, настолько быстро, насколько кто-либо из нас действительно способен двигаться — следую за ним.
Каждый шаг причиняет боль. Палки и камни впиваются в подошвы моих ног каждый раз, когда я опускаю их, но от холодного, пронизывающего ветра каждая из моих травм болит еще сильнее, чем внутри.
— Черт, — рявкаю я, когда Ант обо что-то спотыкается, прежде чем рухнуть на землю передо мной.
Мне требуется все, что у меня есть, чтобы помочь ему встать на ноги.
Я едва могу разглядеть его черты, здесь так темно, но это не значит, что я не вижу боли в его глазах.
— Сколько еще? — Спрашиваю я, мое тело быстро сдается, и последнее, что нам нужно, это отключиться здесь. Мы так близко к безопасности.
Я так близок к Калли.
— По ту сторону леса, — говорит он глубоким от агонии и истощения голосом.
Обнимая его за талию, я не оставляю ему выбора, кроме как идти вперед.
— Мы выберемся отсюда сегодня вечером, — обещаю я ему.
Мы продвигаемся еще на несколько футов, прежде чем он снова падает.
— Я не могу. Мои ноги… мое тело…
— Ублюдок, — ворчу я, глядя на него сверху вниз. — Я, блядь, не оставлю тебя здесь.
— Просто иди, — шепчет он. — Иди и забери свою девушку.
— Не, к черту это, чувак. Не после всего.
С мыслями о Калли, заполняющими мою голову, я направляю каждую унцию силы и решимости, которые у меня есть, и поднимаю его.
Я едва могу двигаться с его весом, нависающим над моим плечом, но другого способа покончить с этим нет.
Мы выбираемся из этого вместе.
Несмотря на холод и дождь, когда я наконец пробираюсь сквозь заросли деревьев и замечаю старую черную машину, припаркованную в конце гравийной дорожки, по моей спине струится пот. Каждый вдох — это агония.
— Мы сделали это, — говорю я Анту, но ответа нет. — Ант?
Ничего.
— Черт.
Если бы ситуация была другой, я мог бы вздохнуть с облегчением, когда наконец опускаю его на заднее сиденье машины, но сейчас он без сознания, его грудная клетка едва двигается, а все тело дрожит.
Он впадает в шок.
— Черт. Черт.
Я делаю шаг назад, отчаянно пытаясь думать, но в голове чертовски мутно. Моя кожа горит, а сердце бешено колотится.
Он спланировал это, говорю я себе. Он сказал, что все было здесь.
Шаркая ногами по багажнику, я открываю его и чуть не рыдаю при виде лежащей там спортивной сумки.