— Чего бы ты хотел съесть, Деймон? — Спрашивает Калли, замечая, что я не сдвинулась ни на дюйм.
Мои губы приоткрываются, но у меня не появляется шанса что-либо сказать, потому что Алекс опережает меня. — Не говори этого, братан. Мама сидит прямо там.
— Я собирался сказать, просто немного риса и лапши. — Я закатываю глаза. Хотя острые блюда, стоящие на столе, могут взывать ко мне, я знаю, что мама права. Мой желудок взбунтуется, если я выплесну в него слишком много, слишком быстро.
Калли встает и наполняет мою тарелку, прежде чем я успеваю сделать это сам. Часть меня хочет остановить ее, заставить ее съесть свое, но другая часть просто чертовски занята тем, что наслаждается ее присутствием.
Стон, который я издаю, когда рис с яйцом попадает мне на язык, непристоен, на что услужливо указывает Алекс, отчего щеки Калли загораются ярким румянцем, а мама бросает ему в голову спринг-ролл.
Наблюдать за ними — это все. Абсолютно все.
16
КАЛЛИ
То, что Деймон сидел за столом и ел с нами, даже если он только ковырялся в еде, несмотря на тот факт, что он был явно голоден, было тем, из чего сделаны мечты.
Я ела одной рукой, предпочитая, чтобы одна из них все время прикасалась к нему. Мне это было нужно. Это напоминание о том, что все это по-настоящему. Что он действительно сидел рядом со мной.
Но как бы это ни было удивительно, и как бы ни настаивал Деймон на том, что с ним все в порядке, всего через несколько минут стало очевидно, что разговор с дядей Дэмиеном и его отцом, а также короткая прогулка сюда выбили из него дух, и вскоре мы с Алексом помогли ему вернуться в постель. Он почти сразу же потерял сознание, как только его голова коснулась подушки.
— Странно видеть его спящим. Когда я был ребенком, я действительно думал, что он отродье сатаны или что-то в этом роде. Он просто все время бодрствовал, как какое-то неземное существо.
— Он всегда был таким? — Спрашиваю я, не отрывая глаз от покрытого синяками лица Деймона.
— Нет. В детстве он был таким же, как я. Но потом наш дедушка привык… — Алекс замолкает, явно не желая вдаваться в подробности.
— Заперать вас в его сарае? — Спрашиваю я, желая, чтобы он знал, что я уже в курсе отвратительных вещей, которые монстр делал с ними.
— Да. Это изменило его. Я имею в виду, на меня это тоже оказало довольно плохое влияние, но ничего подобного, что это сделало с Деймоном.
— Если бы он уже не был мертв, я бы пошла и убила его сама за то, что он причинил боль вам обоим, — обещаю я.
— У Деймона должен был быть шанс. Он нуждался в нем после многих лет издевательств и пыток.
— Ему… ему было хуже, чем тебе, как ты думаешь?
— Я не думаю, Калли. Я знаю. Я сделал все, что мог, чтобы предотвратить это. Если бы Деймон просто присоединился к футбольной команде, больше тусовался с нами, тогда ему не нужно было бы там быть.
— Твоя мама знает? — Спрашиваю я, уже догадываясь об ответе.
— Нет. Хотя папа знал. Никогда ничего не делал, чтобы остановить эту пизду. Не говори ей, Калли. Это разобьет ей сердце.
— Не говори ей что? — Спрашивает Джанна позади нас.
— Черт, — шипит Алекс.
— Нам нужно поболтать, сынок?
— У тебя с ним все в порядке? — Алекс спрашивает меня.
— Конечно.
— Когда он проснется, если будет в состоянии, позволь ему принять душ, в котором он так отчаянно нуждается, — сказала мне Джанна. — Оберни его повязки этим. Она протягивает несколько водонепроницаемых прокладок. — Затем крикни мне, и я приду и все заменю.
Они оба исчезают в коридоре, Алекс оставляет меня с выражением боли, запечатленным на его лице. У меня внутри все сжимается от осознания того, что ему придется рассказать ей часть правды, но я сомневаюсь, что он расскажет ей все ужасные истории об их прошлом. Черт возьми, я почти уверена, что у меня их нет. Деймон лишь прикоснулся к поверхности того, что он пережил в детстве, и что-то подсказывает мне, что я, возможно, никогда не услышу худшего. Но как бы мне это ни было больно, я не буду подталкивать его к этому. Ему нужно разобраться со всем этим в свое время, и я буду рядом с ним, пока он это делает.
После посещения туалета я подползаю к нему, нежно обнимаю его и прижимаю так крепко, как только осмеливаюсь. Последнее, чего я хочу, это причинить ему боль, но, кроме того, он мне нужен. Он нужен мне так сильно, что это причиняет боль.