– Что случилась Ую? – с неподдельной тревогой в голосе спросил Ярослав, его самого потряхивало от такого зрелища. Эльфийка вскочила, несколько раз быстро поклонилась, ее сотрясали спазмы. Яр обнял ее, одобряющее погладил по сказочным волосам, по спине.
«Вот же черт, о чем я думаю?» – гневался на себя Ярослав. Но как же чертовски приятно было держать в объятиях эту нереальной привлекательности эльфийку. Скорей всего, Ую что-то почувствовала и тут же перестала рыдать, заговорив сбивчиво, еще всхлипывая, но улыбка уже нет-нет да и проглядывала на ее красивом лице, словно луна выходила из облаков:
– Извини, извини, тотхен, с нами твои Мэллорны разговаривают, они приветствуют нас, теней, а еще стрижи, первоцветы… – И она опять разревелась.
Как понял Ярослав из обрывков речи, прерываемых всхлипами, оказалось, и лес их тоже признал, а такого не может быть, потому что не может быть никогда.
Яр, конечно, мог держать этот эталон красоты, грации и сексуальности у себя в объятиях и тысячу лет. Но времени было мало, обратный счетчик жрал и жрал отведенное ему время.
Он, почти не думая, не сдержался – поцеловал эльфийку и отстранился. От одного ее взгляда и загадочной улыбки можно было идти и с ходу собирать в котомку звезды на заколки для этой вселенской притягательности.
Яр вздохнул и уже привычно забрал весь этот, не сказать, чтобы негативный коктейль из эмоций, но переносить всеобщий плач он больше не мог. Энергии было так много – неожиданно много, – хоть залей пламенем всю низину до самого Финского залива. Включился еще один обратный отсчет. В голове Яра Темного пролетали мысли:
«Что-то зачистили эти учетчики. Так, что творим? Армагеддон, Салют на весь Мир или что-то другое, новенькое, что-то в голову ничего не лезет, как только пойти и взять на руки Ую и целовать ее до одурения». Яр даже разозлился за свою необъяснимую ветренность. «А, может, это магия?»
Взгляд упал на руку, где обжигающе ярко светилась метка Первого Сеятеля, мысль помочь в росте Мэллорнам возникла спонтанно. «А что, попробую». И Ярослав бросился к волшебным ясеням. Обняв ближайший, он почувствовал не только эти священные для эльфов деревья, но и почти все растения в лесу, и это ощущение его захватывало. Он чувствовал все: как они растут, как жаждут солнца и дождя, как кланяются ветру и даже, как борются с вредителями и дружат с грибницами.
– Растите, укрепляйтесь, разрастайтесь, – шептали губы, эта огромная энергия, висевшая над ним в виде огромного переливающегося, как ртуть, спутника с приличный дом струйкой потекла к его источникам. Ему показалось, что эти его два бывалых реактора будто взвыли от натуги, сразу увеличившись вдвое, а через руку уже по локоть ставшую зеленой в золотой ясень ударил широкий столб изумрудного света.
Почему-то стало больно – очень больно, невыносимо больно, – и тут вдруг все прошло, он почувствовал помощь, от своих, от теней. Он не мог обернуться посмотреть, процесс было не остановить, но кожей чувствовал это они – Тени. Вокруг него по высоким холмам, поросшим дубами, ясенями и кленами, лилась какая-то тихая горловая песнь, почти такая же древняя, как и сама планета.
Тени Луны тихо слажено пели и скользили между стволами Пулковского леса, как и подобает теням, трогательно дотрагивались до каждого дерева, до каждого цветка, травинки, до каждой пичужки, бабочки, стрекозы. Для всех у них находилось приветствие и хорошее слово: хорошо, красота, единение.
И тут случилось что-то непонятное, и для эльфов, и для Яра, и для самого леса. Эта земля, этот воздух, это место словно очнулись от долгого затянувшего на тысячелетия морока, и он вспомнил что-то древнее волшебное, давно забытое.
Лес прямо на глазах менялся: как живые анаконды сплетались огромные корни, расцветали тысячи каких-то светящих неописуемой красоты растений, цветов, в воздух взлетали мириады разноцветных светящихся жучков, бабочек, стрекоз, на Пулковских высотах вставал стеной настоящий, таинственный, опасный для чужака волшебный лес.
Глава 3. Трансмутация и Иммуносупрессия
К такому невозможно быть готовым. Когда он оторвался от злотого ясеня и увидел это, пришлось проморгаться и облокотится на огромный корень, на метр вырвавшийся из земли.