Закрыв глаза, Порция замечталась. Внезапно ей стало страшно… она могла бы поклясться, что снова слышит рыдающую мелодию вальса, эхом отдающуюся в ее ушах опустив голову, она так глубоко погрузилась в мечты; что даже не сразу поняла, что это не вальс, а ее любимая колыбельная. Колыбельная, которую напевает до жути знакомый высокий женский голос с легким французским акцентом.
Чувствуя, как волосы на затылке зашевелились и встали дыбом, Порция медленно обернулась.
На верхней ступеньке лестницы, в точности, как и в предыдущую ночь, стояла Валентина. Порция машинально вскинула арбалет, потом, опомнившись, заставила себя опустить оружие. Свернувшись клубочком, на руках Валентины мирно спала Элоиза.
Глава 19
Ужас и невероятное облегчение захлестнули Порцию. Она лихорадочно шарила взглядом по лицу племянницы. Сонно посапывая, малышка слегка приоткрыла пухлые губки, личико ее раскраснелось во сне. Слава Богу, на шейке ребенка не было следов от укуса, а ее грудь под тонкой измятой тканью ночной рубашкой ровно поднималась и опускалась в такт дыханию. Похоже, малышка была цела и невредима. Порция мысленно перекрестилась.
Только сейчас она сообразила, что Валентина могла прятаться лишь в одной комнате — той самой, куда ни ей, ни Эйдриану не пришло в голову заглянуть. Как они могли не подумать об этом, мысленно чертыхнулась она, проклиная себя за глупость. Та комната с вбитыми в стену крюками, с которых свешивались заржавленные цепи — цепи, за которые было так легко потянуть; чтобы приоткрылась дверь в потайной коридор… или в потайную комнату.
Палец Порции машинально лег на спусковой крючок. С первого раза всадить стрелу в сердце Валентины вряд ли удастся, угрюмо подумала она — во всяком случае, до тех пор, пока та прикрывается Элоизой, точно живым щитом.
Элли всегда была упрямой, как осленок, и такой же тяжелой, однако тонкие бледные руки Валентины держали ее легко, словно она весила не больше перышка. Она ведь вампир, вдруг сообразила Порция. С ее сверхъестественной силой она может держать ребенка часами, не испытывая при этом ни малейшей усталости.
— Знаешь, когда-то у меня ведь тоже был ребенок, — мягко проговорила Валентина, окидывая взглядом спящую девочку. В глазах ее на мгновение мелькнула нежность, от одного вида которой сердце Порции ухнуло в пятки, а спина покрылась гусиной кожей. — Маленькая девочка… очень похожая на эту.
— И что с ней случилось? Ты ее загрызла? — не удержалась Порция.
Вампирша смерила ее уничтожающим взглядом.
— Конечно, нет! На меня напали, когда я шла вдоль берега Сены. Потом… я превратилась в вампира… и уже больше никогда не видела ее. Я часто думаю, что с ней стало. — Валентина вздохнула. Ее зеленые глаза затуманились слезами и стали похожи на два влажных изумруда, лицо омрачилось. — Наверное, она уже давно умерла от старости.
Порция почувствовав внезапный укол жалости мысленно выругала себя за глупость. Сейчас она не имеет на это права, одернула она себя.
— Если ты тоже когда-то была матерью, тогда должна знать, какая это мука — умирать от страха за своего ребенка. Моя сестра сейчас сходит с ума, не зная, что с Элоизой, жива ли она… жизнь для нее стала сплошным кошмаром, нескончаемой пыткой. — Порция незаметно поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы, на шаг придвинувшись к Элоизе. — Если в твоем сердце осталась хоть капля доброты, хоть крошечка милосердия, прошу тебя — отдай мне ребенка, чтобы я могла вернуть его матери!
— Я бы с радостью… да не могу, — вздохнув, с сожалением пробормотала Валентина, и Порция, изумившись, поняла, что вампирша ничуть не кривит душой. — Тем более ты так мило просишь… Но, боюсь, твоей сестре придется страдать до тех пор, пока Джулиан не вернется в мои объятия.
— Но это — единственное, чего я не могу тебе дать! Я даже не знаю, где он!
— Неужели ты так быстро ему надоела? Или ты забыла, каким ненасытным он может быть? Уж мне ли не знать его аппетиты? Удовлетворить их нелегко, поверь! Да что там, когда мы стали любовниками, то целую неделю не вылезали из постели! Он просто не мог насытиться мной, представляешь? — хвастливо промурлыкала Валентина.