Глава 7. Огонь
Двое суток Гвенн не выходила из своих покоев. Столько же проспала моя госпожа. Она понемногу холодела и дышала всё тише и реже. Очнулась к рассвету третьего дня, а то я заволновался, изорвав, к удивлению Меви, расшитую подушку в изголовье. Сон-жизнь, непереносимость реальности, приводит к смерти. Подвержены ей все ши, королевской крови — особенно. Няня так и не сомкнула глаз, разговаривая с Алиенной и умоляя ее вернуться.
— Мне это приснилось? — первым делом спрашивает девочка.
— Нет, моя дорогая.
Алиенна закрывает лицо ладонями и отворачивается.
Меви знает, что приключилось. О церемониале известно всем, и никому не придет в голову соваться в лес. А о том, кто послал мою госпожу прямо на путь Дикой охоты, неизвестно.
Девочка качает головой в ответ на расспросы. Виновата. Сама пошла, случайно наткнулась… Ох, и досталось же страже! Теперь солнечную принцессу не выпустят из Черного замка ни под каким предлогом.
Алиенна же не выдаст Гвенн, хотя Дей все понял без слов. Иначе с чего бы волчьей принцессе носить руку на перевязи? Видно, потрепал ее, будучи зверем. Но та не злится на брата. Она жаждет пусть гневного, но — внимания. Его внимания…
Я был у Гвенн этой ночью. Дей всё же проведал ее.
— Но почему, почему мы не можем быть вместе? Что с того, что ты мой брат! — шепчет Гвенн, прижимая к щеке его ладонь. Видимо, лихорадка, иначе она никогда бы не решилась на подобное. — Есть Дома, где женятся на сестрах!
— Потому что я не люблю тебя, — отвечает Дей. — Не люблю так, как ты этого заслуживаешь.
Гвенн, до крови прикусив губу, отворачивается, и на миг мне ее жалко. Дею жалость неведома. Но… он осторожно и бережно гладит ее по раненой руке. Может, я плохо знаю волков? Но ведь сам же сестру цапнул!
— Ты приходил ко мне, — невнятно и обиженно бормочет она.
— Я приходил к тебе давно, — мягко соглашается Дей. — Когда было больно или плохо. Я благодарен за то тепло, что ты мне дарила.
Голос у Дея бархатный, завораживающий, как у отца. Слушал бы и слушал. Но когда Гвенн оборачивается, ее глаза горят, рот перекошен, волосы черными змейками раскиданы по плечам. Даже теперь она невероятно красива:
— А потом появилась Лили! — называет она мою госпожу детским прозвищем, скорее, яростно выплёвывает его. — Я убью её!
— Убьешь ее — убьешь меня, — не злясь, просто показывая очевидное, отвечает Дей. Он, оказывается, может держать себя в руках.
Гвенн тут же стихает. Голос ее становится кроток:
— Поцелуй меня.
Дей очень нежно касается ее пылающего лба.
— Не так! Мне всё равно, как ты меня любишь. Я согласна на малое. На всё! Я согласна быть те…
— Нет, Гвенн, нет, — Дей высвобождает свою руку. — Зато я не согласен. Это лишь унизит тебя.
— С другими ты можешь! — не зная, что сказать, упрекает его Гвенн.
— Ты сестра мне, Гвенн, — встает волчий принц.
— И что, Дей, и что?! — в непонимании кричит Гвенн ему вслед.
— Других я не люблю, — отвечает волчий принц, прикрывая дверь.
Гвенн долго плачет, а потом внезапно успокаивается. И это пугает меня.
— Значит, ты все-таки любишь меня, братец, — шепчет она. Улыбается по-волчьи. — Но её больше, — хотя Дей ни слова не сказал про мою госпожу.
Мне страшно, во что может вылиться откровение Дея и его желание объясниться с сестрой…
— Церемониал проходит раз в год, но этот год был особенным, — вздыхает Меви и возвращает меня в настоящее. — Теперь Дей — не просто Дей. Он — будущий король дома Волка и правитель Благого двора.
— Это большая честь для Дея… для принца и радость для всего Волчьего дома, — отстраненно отвечает моя госпожа.
Она первый раз говорит о Дее как о постороннем. Встает с трудом и подходит к окну, за которым хмурится ненастное небо. Темные облака все набухают, но так и не проливаются дождем.
— Я вспомнила Джареда. Он уже нес меня. И я помню огонь!
— Не нужно печалиться о том, чего нельзя изменить, — шепчет Меви, но девочка не успокаивается:
— Он хотел спасти маму. А она… она отдала меня?! Она погибла из-за меня!
Пламя охватывает занавеси слева и справа ответом на яростный крик.
Меви кидается к окну, срывает горящую ткань. Огонь потушен, и Меви обнимает испуганную девочку.
— Наша королева спасла тебя, пожертвовав собой. Как каждая мать, — приговаривает Меви, целуя ее. — Я бы поступила так же.
Успокаивает, гладя по голове.
— Я совсем не помню. Ничего не помню! Ты расскажешь, что знаешь, — не просит — требует моя госпожа.
И я ничего не помню, хоть и должен. Если бы я мог что-то рассказать! Если бы я мог хоть что-то исправить…