– Не было! Не было этого! – в отчаянии восклицала Ольгушка. – Слухи пустые, кои злыми людьми распускаются! Матушка только болезни заговаривала: отнесу, дескать, хворь в пустые леса, прогоню в пустые поля, на каменья, где люди не живут, где петухи не поют, где лягушки не квакают!
– Да-да, – ехидствовала тетка, – а для того, чтобы хворь куда-то отнести, твой отец и вызывал всяческих духов, рогатых и косматых! Курдушей вызывал! Они ко всякому колдуну приставлены с тех пор, как тот с дьяволом договор заключает! Оттого и деревня ваша Курдушами названа. Видать, еще в старые времена колдуны тут жили, которым служили курдуши!
– Отчего же тогда эти курдуши за отца с матерью моих не вступились? – заливалась слезами Ольгушка. – Отчего позволили им страшной смертью помереть?
– А мне почем знать? – пожимала плечами Лукерья.
– Да оттого, что никаких курдушей у них не было! – задыхалась от рыданий Ольгушка. – Если бы они были, я их тоже видела бы! А я не видела!
– Врешь! – грозила пальцем Лукерья. – Не могла ты их не видеть. А сейчас врешь, чтобы родителей выгородить, да поздно! Как думаешь, почему их пожгли мертвых? Почему не стали хоронить, как добрых людей хоронят?
– Потому что умерли они от черной немочи, когда от деревни нашей ее отвадить пытались. Отвадить-то отвадили, да сами погибли! – убежденно говорила Ольгушка.
– Да ты из них, никак, святых мучеников сделать задумала? – хохотала тетка Лукерья. – Не выйдет! Неужто не знаешь, как пожар содеялся?
– Люди его запалили, чтобы зараза наружу не вышла, – рыдала Ольгушка. – Оттого и меня едва не бросили в огонь – думали, что я тоже черной немочью поражена.
– Это Божий перст поразил ведьмин дом! – злилась тетка. – Огонь по вышней воле сам собой разгорелся! Кому об этом знать, как не мне? Когда несколько дней никто из вашей избы не выходил, а потом услышали люди твой плач, то послали за мной, за ближайшей родней Грунькиной. Каллистратушки в ту пору дома не случилось, он позже приехал. Не сразу отважились со мной еще несколько человек в избу вашу войти. Поглядели мы на мертвых, но не поверили, что сражены они черной немочью, потому что лица их были розовыми и свежими, будто у живых, будто и не пять дней назад они померли, а вот только что. Известное дело, такое только с колдунами бывает! Хоронить их в земле нельзя, даже в жальник[3] нельзя сбросить – непременно будут по ночам упырями шастать да невинных заедать! Только собрались мы осиновыми колами тела пронзить, да тут вдруг выскочил из печки уголек. Мы и не заметили сначала, а когда спохватились, пожар уже разгорелся. Мы едва выскочить успели, а тебя подоспевший Каллистратушка вытащил и не дал спалить! А зря, зря!
Ольгушка слушала эту страшную историю много раз и всегда спрашивала:
– Но если прошло несколько дней с тех пор, как отец и матушка померли, значит, печку никто не топил? Некому ее было топить! Как же мог уголек из нее выскочить?!
Сначала тетка Лукерья при этих словах терялась, отводила глаза, потом отговаривалась тем, что это Ольгушка печку растопила неумело, уже больная, не соображая, что делает, однако все чаще грозно выкрикивала страшные слова про Божий перст, который воспламенил избу греховодников. А когда Ольгушка начинала спорить, тетка Лукерья набрасывалась на нее и бивала всем, что попадалось под руку. Оттого Ольгушка отъездов отца Каллистрата, заступника своего, боялась до смерти!
А тут еще эти следы под окошком…
На другой день после отъезда отца Каллистрата вышла Ольгушка чуть свет скотину покормить и, возвращаясь, видит под окошками какие-то странные следы на земле. Напоминали они куриные, но кур на ночь всегда запирали, к тому же были эти следы гораздо больше куриных. Смотрела на них Ольгушка, смотрела, гадала, какая же огромная птица могла их оставить, не порушив своими крыльями все вокруг, как вдруг вспомнила, что говорят люди о следах, которые появляются в Великий четверг на Страстной неделе перед Пасхой. В этот день с утра православные жгут солому и окликают при этом по именам своих родных покойников, поминают их едой и питьем, топят баню, сыплют золу на пол и призывают: «Мойтесь!» А наутро можно увидеть на золе следы, похожие на птичьи: следы навий. Навьи – это духи мертвых: они обитают в мире своем недвижимыми, но откликаются на мысли о них, а поминки – это ведь воспоминание о мертвых, поэтому неудивительно, что следы навий возникают именно после поминок.
Слышала Ольгушка также, что если до сорокового дня со смерти какого-то человека испечь блинов и выставить их на окно на ночь, то можно накликать покойника, который придет из свежей могилы блинов отведать.