— И ты это сделала? — прошептал Сет.
Она тихо кивнула.
Его глаза были полны благоговейного восторга, когда он спросил:
— Ты навестишь меня там?
— С удовольствием посмотрю, как ты… устроился.
— Это здорово! — воскликнул Сет и порывисто обнял ее.
Объятие было совсем кратким, но внезапность этого жеста покорила Соршу. Она и раньше испытывала мгновения блаженства, только они не шли ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала сейчас.
— Кому я, с твоего позволения, могу рассказать об этом?
— Ниаллу. Айриэлу. Если захочешь. Подозреваю, что Ниалл догадывается.
— А Айслинн?
Сорша знала: если Сет узнает правду, он обязательно задаст ей этот вопрос. Тщательно подбирая каждое слово, она сказала:
— Только если ты считаешь, что утаивание этого непоправимо отразится на ваших отношениях. Или если ты вдруг попадешь в такую беду, что понадобится моя помощь. Во всех других случаях…
— Тогда почему можно рассказывать Ниаллу и Айриэлу?
Сорша убедилась, что уже допустила промах в воспитании. Уже. Правда, сын ей достался далеко не младенческого возраста. Сейчас она больше полагалась на интуицию, чем на логику и продуманность действий.
— Айриэл и Ниалл веками любили друг друга. Ниалл заботится о тебе. С ним тебе будет гораздо легче в мире смертных. Поэтому я не считаю нужным скрывать это от него. Но если будет знать он, пусть знает и Айриэл. В их отношениях и так хватает сложностей. Я не хочу добавлять новые. Мне хочется, чтобы они помирились. Потому-то смертная девушка, которую они оба любят, не здесь, не вместе с другими смертными, наделенными магическим зрением.
— Да ты гораздо добрее, чем говоришь.
— Налет смертной природы. — Она вовремя замолчала, поскольку это была ложь. — Мне неловко заставлять Девлина ждать. Ему надо о чем-то поговорить со мной.
Новообретенный сын Сорши наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Если это «налет» смертной природы, он совсем недавний. А Лесли давно получила свободу.
— Это был подарок… тому, кто когда-то был моим…
Сорша снова замолчала. Ее щеки пылали. Она краснела! Сама, не теряя самообладания, поскольку никого из фэйри Темного двора не было рядом. Ей это понравилось.
— Матери нечасто рассказывают своим сыновьям подобные вещи, — смущенно пробормотал Сет. — Будем считать, что я ничего не слышал.
Это понравилось Сорше еще больше.
— Ниалл позаботится о твоей безопасности в том мире, — торопливо добавила Сорша. — Я могла бы…
— Ты обязательно должна навещать меня. Я буду скучать по тебе.
Сет довел ее до места, где стоял Девлин.
— Ну, я пошел, — сказал он и зашагал к выходу из сада.
ГЛАВА 30
Весь следующий месяц Айслинн отказывалась говорить о случившемся при дворе Темного короля. Стоило Кинану завести разговор об этом, она вскакивала и убегала к себе. Известие о том, что Сет предпочел ее покинуть, было как новая рана поверх едва зажившей. Айслинн устала от переживаний. Она не позволяла себе опять погрузиться в душевные страдания, поэтому все время и силы отдавала своему двору. Она училась быть беззаботной. Танцевала на улице с Трэйси. Носилась по городу, уговаривала цветы и деревья расти, цвести и благоухать. От ее внимания земля и подданные на глазах хорошели. После нескольких недель даже самые осторожные и недоверчивые фэйри убедились: Айслинн — прекрасная королева Лета.
Всем было легко и весело. Всем, кроме Кинана.
Каждый вечер — празднества и танцы. Раньше его бы обрадовало такое настроение Айслинн, но сейчас короля Лета не оставляла настороженность. Близился день осеннего равноденствия. Айслинн провела без Сета больше времени, чем продлились их близкие отношения. Она не сможет скорбеть по нему целую вечность. Сет сделал выбор, он покинул ее мир. Повернулся спиной и к ней, и к тому, что их связывало.
«Быть счастливой».
Она почти шесть месяцев провела в тягостных мыслях.
«Пора его отпустить».
Сегодня ее ждал бал. Раз в месяц обычные вечерние танцы сменялись грандиозным празднеством Летнего двора, которое продолжалось до глубокой ночи.
Айслинн пошла в парк. Когда-то она не понимала, как можно владеть целым парком. Потом явилась другая мысль: фэйри владели землей, когда смертных еще не было и в помине. Но сегодня все рассуждения меркли перед одной неоспоримой истиной. Айслинн повторяла ее весь день: «Я — королева Лета».