— Ковыляем быстрее, — предложил я.
До улицы мы добрались живыми только благодаря медлительности блеммии. Наверное, я и сам был бы не особо расторопен с металлической головой на моей… э… голове, но даже без маскировки скорость блеммий в принципе уступает их силе. Их скверное объемное зрение приводит к тому, что они ходят очень осторожно, словно земля — это многослойная голограмма. Если бы мы могли перековылять их…
— Доброе утро! — справа от нас возник вооружённый полицейский. — Остановитесь, или я буду стрелять! Спасибо!
Лео вытащил из пояса закупоренную стеклянную бутылку и бросил её полицейскому под ноги.
Вокруг того вспыхнуло зелёное пламя. Он выронил оружие и начал срывать с себя горящую форму, открыв взглядам лицо с косматыми бровями на груди и неухоженную бороду на животе.
— Фух, — сказал Лео. — Я надеялся, что он окажется блеммией. Но это была единственная бутылочка греческого огня, и если я призову ещё хоть один огненный шар, то отрублюсь, так что…
— Нам нужно укрытие, — сказала Калипсо.
Разумный совет, но Индиана, казалось, не была богата на укрытия. Улицы были прямыми и широкими, местность — ровной, прохожие — немногочисленными, а горизонт — бесконечно далёким.
Мы свернули к Южному Капитолию. Обернувшись через плечо, я увидел шагающее за нами скопище улыбающихся местных жителей с поддельными головами. Из толпы вышел рабочий, оторвал бампер от форда-пикапа и затем вернулся к остальным, перекинув бампер через плечо как хромированную дубинку.
Тем временем обычные смертные — по крайней мере, те, которые вроде не испытывали желания нас прикончить, — шагали себе по своим делам, разговаривали по телефону, ждали зелёного сигнала светофора, потягивали кофе в кофейнях и не обращали на нас ни малейшего внимания. На углу плотно закутавшийся в одеяла бездомный, сидевший на ящике из-под молока, попросил поделиться с ним сдачей. Я подавил желание ответить, что сдачи нам ещё не дали, но вот-вот дадут догоняющие и чем только не вооружённые блеммии.
Сердце бешено колотилось. Ноги подгибались. Я ненавидел своё смертное тело, в котором мне приходилось испытывать ужасающие вещи вроде страха, холода, тошноты и желания захныкать: «Пожалуйста, не убивайте меня!».
Не сломай Калипсо лодыжку, мы могли бы двигаться быстрее, но оставить её было нельзя. Не то чтобы она мне нравилась, не подумайте, просто я уже убедил Лео бросить дракона и не хотел испытывать свою удачу.
— Там! — сказала она, махнув головой в сторону чего-то вроде служебного прохода за гостиницей.
Я вздрогнул, вспомнив свой первый день в качестве Лестера Пападопулоса в Нью-Йорке.
— Что, если это тупик? В последний раз, когда я оказался в тупике, дела пошли не очень.
— Давайте рискнём, — ответил Лео. — Или спрячемся там, или… не знаю.
«Не знаю» — так себе план Б, но лучше я ничего не придумал.
Хорошие новости: это был не тупик. Я точно видел выход в дальнем конце. Плохие новости: погрузочные площадки гостиницы были заперты, так что спрятаться было негде, а у противоположной стены стояли мусорные баки. Ох, уж эти баки! Как же я их ненавидел!
Лео вздохнул.
— Наверное, можно прыгнуть в…
— Нет! — отрезал я. — Больше никогда!
Мы как можно быстрее заковыляли по проходу. Я пытался успокоиться, мысленно слагая сонет о разных способах, которыми разгневанный бог может уничтожить мусорный бак, и так разъярился, что не заметил, к чему мы приближаемся, пока Калипсо не вскрикнула.
Лео застыл как вкопанный.
— Какого… вашу ж.
Перед нами, излучая слабый рыжеватый свет, стоял призрак, одетый в старинный хитон. На ногах у него были сандалии, а в ножнах — меч. Его можно было принять за греческого воина в расцвете сил… вот только головы у него не было. Но не так, как у блеммий — он явно когда-то был человеком.
По его поврежденной шее стекала призрачная кровь, пачкая светящуюся оранжевую тунику.
— Призрак цвета сыра, — заметил Лео.
Дух поднял руку и поманил нас за собой.
Я не был рождён смертным и не боялся мёртвых. Если ты видел одну измученную душу, ты видел их все. Но что-то в этом призраке меня беспокоило. Он словно вызывал смутное воспоминание: чувство вины за случившееся тысячи лет назад…
Голоса блеммий позади стали громче. До меня донеслось их «Доброе утро!», «Простите!» и «Чудесный день», видимо, адресованные их приятелям из числа прохожих людей.
— Что будем делать? — спросила Калипсо.
— Пойдём за ним, — ответил я.
— Что? — воскликнул Лео.
— Пойдём за сырным призраком. Ты же сам говорил: «Vaya con queso»[3].