А Эдвард сказал: нет худа без добра. Конечно, именно так.
А потом я разразилась неуправляемым потоком глупых беспомощных слез, и Эдвард поспешно вышел вон, покрасневший и старающийся сдержать свое раздражение (злость?) на меня из-за этой сцены…
8 января
Эдвард предложил мне не ходить на похороны — Все поймут, никто этого и не ждет, и что, если я снова начну плакать, и всем станет неловко, подумала я об этом?
Да, я подумала об этом, и мне все равно. Я буду там, даже если меня придется нести на руках.
10 января
Похороны завтра, а сегодня я наконец вернулась домой. Занавески на всех окнах закрыты, и миссис Тигг то и дело переходит от слезливого сочувствия к суетливой кулинарной деятельности. «Ах, эти святые ангелочки, мадам, как вы это выдерживаете? Говорят, Господь берет маленьких детей прямо себе, и мы не должны роптать… Так вот, я заказала отличный окорок, чтобы запечь его для поминок, и что вы думаете насчет салата из омаров?»
Мэйзи-Дэйзи, взволнованная серьезностью происходящего, всегда поспешно скрывается с глаз долой, если я захожу в комнату. Миссис Тигг говорит, что она сошлась с сыном торговца рыбой и очень волнуется, так как он в некотором смысле ловелас, и Мэйзи такая впечатлительная последнее время, если вы понимаете, о чем я, мадам.
У нас будет запеченный окорок и омары для поминок (молодой человек Мэйзи доставит парочку живых омаров утром), и миссис Тигг приготовит чудесный суп, поскольку день обещает быть холодным, и вы же не хотите замерзнуть до смерти на кладбище, мадам, вы и так не вполне оправились от родов.
Все время думаю о том, что, если бы я была замужем за Флоем, мы держали бы сейчас друг друга в крепких объятиях, помогая друг другу преодолеть это горе, и он не стеснялся бы своих слез. Скорее всего, он почитал бы мне что-нибудь — стихотворение, или сонет, или философское изречение, которое поддержало бы меня, пока я не найду свой путь назад к свету.
Вопрос: было бы легче вынести потерю Виолы и Соррел рядом с Флоем, вместе с музыкой и философией, и плакать в его объятиях, и все остальное, чем с салатом из омаров и закрытыми занавесками, и Эдвардом с его мамой, и всеми этими наставлениями — пожалуйста, не устраивай сцену в церкви, Шарлотта, и я не думаю, что это платье подойдет для церемонии, тебе не кажется?
Ответ: понятия не имею, но знаю точно, что Флой не волновался бы, даже если я устрою пятьдесят сцен в церкви, думаю, что он бы сам к ним присоединился.
Я оденусь в черный крепдешин и юбку-колокол на службу. Очень стильно, очень belle epoque. Эдвард может не одобрять все, что хочет, и его мама может склониться и жужжать над могилой в своем вдовьем платье и мерзких траурных брошах до второго пришествия, мне наплевать.
Для прощального свидания со своими малышками я выберу самый красивый и стильный наряд.
Глава 7
Из дневника Шарлотты Квинтон
11 января 1900 г.
Сегодня были похороны близнецов. Это самый ужасный день моей жизни.
Конечно, Эдвард не хотел, чтобы я шла, и его мать тоже не хотела, чтобы я шла. Неужели я не хочу остаться в постели, ведь всего одиннадцать дней прошло после родов? Я сказала, что чувствую себя вполне в состоянии пойти на похороны своих дочерей. Китайские крестьянки, например, возвращаются к работе на рисовых полях спустя несколько часов после родов. Меня обвинили в эксцентричных воззрениях и поддержке социализма; вообще-то мать Эдварда не удивилась бы, если бы узнала, что я последователь Keir Hardie и Независимой лейбористской партии, хотя, по ее мнению, они никогда не будут по-настоящему популярны.
Церковь была полна, разумеется — в основном попрошайки и любопытные, насколько я могла заметить, и мрачная семья Эдварда в полном составе. Его мать опоздала (подозреваю, что это было сделано специально, для эффекта), она была в подчеркнуто глубоком трауре и искала насыщенный аромат розового масла. Она уныло прошествовала на свое место, тяжело опираясь на палку Из черного дерева, громко стуча ею по мраморному полу. (Когда эта старая ведьма начала использовать трость? Лично я вижу ее в первый раз с тростью.)
Эдвард выбрал церковные гимны — «Господь, Пастырь мой» и «День, данный Господом, окончен». Викарий говорил о том, как жестоко забрали новые жизни, но указал, что пути Господни неисповедимы и чудесны, но мне от этого как-то не стало легче. Брат Эдварда прочел поэму Роберта Льюиса Стивенсона про то, что покойные не умерли, а просто ушли на несколько шагов вперед и ждут момента, когда снова встретятся со старыми друзьями. Я обожаю Стивенсона, но мне это показалось совершенно неуместным в данных обстоятельствах.