Прошла на кухню, чтобы посмотреть, как миссис Тигг справляется (салат из омаров приняли вполне хорошо), когда услышала, как Мэйзи-Дэйзи тошнит в уборной внизу возле задней лестницы.
Виновник этого, конечно, — сын торговца рыбой, и, судя по всему, он никогда и не собирался жениться на ней. Бедная девушка, она пыталась рассказать свою печальную историю между приступами тошноты, рыданиями и извинениями: «Госпожа, пожалуйста, не говорите никому, особенно хозяину, он же такой строгий».
По-моему, самое печальное то, что бедное создание, похоже, даже не получило никакого удовольствия от процесса; я не уверена даже, что она вообще понимает, что вызвало зачатие. Скорее всего, это случилось ночью после того, как он проводил ее домой с церковного собрания, и она отдалась ему в чулане. (Все это было совершенно лишено романтики для них обоих. Девственность нужно отдавать в красивой комнате, после должного, но и не слишком настойчивого сопротивления, а не уступать в суматохе и беспорядке под звуки и запахи приготовления воскресного ростбифа.)
Все это увело мои мысли в другом направлении. Я буду решительно сопротивляться тому, чтобы Мэйзи выгнали на улицу под благочестивые разглагольствования Эдварда вперемежку с викторианским бахвальством типа: никогда больше не омрачай этот дом своим присутствием, избавь нас от лицезрения своего стыда, проститутка. Господи, ведь уже двадцатый век, и Мэйзи-Дэйзи не какая-нибудь жадная девка с улицы Пикадилли или одна из тех развязных девок, которые развлекают мужчин в курительной комнате на мужских вечеринках! Я бы поспорила, что про этик женщин Эдвард знает намного больше, чем говорит! Но поведение его собственной прислуги должно быть безукоризненным, конечно, и он так этого не оставит, чтобы применить на практике чопорную мораль и нравственность восьмидесятых и выбросить девушку на улицу.
Так что я попросила ее не волноваться, мы что-нибудь придумаем. Мне кажется, что лучше всего было бы поехать надолго к моей семье и забрать Мэйзи с собой. Эдвард говорил, что мне нужно отдохнуть, и почему бы не поехать куда-нибудь на несколько недель — на юг Франции или Германии, там очень хорошо в это время года, и поездку легко организовать. А Шропшир и Уэльс-Марш очень хороши в любое время года — даже сейчас, с покрытыми снегом лугами и безмолвными голыми деревьями — или Западная Эферна, глухое местечко, и даже мать Эдварда не сможет упрекнуть меня в том, что я ношусь.
Кстати говоря, за Западной Эферной есть место под названием Мортмэйн-хаус, где находится больница и сиротский приют и где девушки в положении Мэйзи могут спокойно родить в дружелюбной обстановке и потом оставить ребенка на попечение приюта.
Насколько я могу судить, до родов осталось четыре или пять месяцев, и будет довольно легко найти ей какую-нибудь временную работу на месте. Там большое сельскохозяйственное общество, и они всегда рады честным, старательным девушкам для работы на кухне и молочной ферме, а потом, по возвращении в Лондон, можно объяснить челяди, что она осталась работать в Шропшире. Я понимаю, что ей не по душе будет отказаться от ребенка, и я ей сочувствую, но вряд ли у нее есть другой выбор — она слишком молода, чтобы выдавать себя за вдову, и (это придется сказать) не настолько сметлива, чтобы убедительно врать про мужа, убитого при Мафекинге или Ледисмите[10]. Не уверена, что она вообще знает, где эти города находятся.
Итак, завтра утром я скажу Эдварду, что по его совету я еду в Западную Эферну на несколько недель, и Мэйзи едет со мной.
Вопрос: делаю ли я это для того, чтобы, сохранив жизнь ребенка Мэйзи и дав ей самой возможность начать новую жизнь, таким образом компенсировать несправедливость того, что произошло с Виолой и Соррел?
Ответ: да, возможно.
Вывод: в любом случае, какая разница?
— В любом случае, какая разница, — медленно сказал Джо, — если операцию не сделают?
Полуденное солнце освещало палату Мел, и приезд Джо резко вырвал ее из теплой дремоты. Она не сразу поняла, что именно он сказал.
— Я не думаю, что они хотят делать ее сразу. Мистер Бреннан сказал, что хирурги, наверное, предпочтут, чтобы близнецам исполнилось хотя бы шесть месяцев, потому что…