Изабель приехала в Касталлак и осталась в коттедже с Мел. Господи, как же это страшно, сказала она. Настоящая трагедия. Мел полагала, что без Изабель она не смогла бы справиться со всем этим.
Разумеется, последовало вскрытие и следствие. Вскрытие показало, что смерть наступила вследствие попадания в легкие жидкой грязи, вообще-то, говоря по-обывательски, Джозеф Андерсон захлебнулся. Анализ содержимого желудка показал яйца, хлеб и кофе, и анализ пищеварительного процесса показал, что они были съедены примерно за час до смерти. Когда ее спросили, Мел ответила — да, мы ели тосты и яичницу на завтрак.
Заключение следователя было единственно возможным, учитывая факты. Несчастный случай. Следователь снова выразил соболезнования Мел и сделал заключение о том, что местные власти должны сделать Марш-Флэтс менее доступными публике. Никто не ожидал, что миссис Андерсон останется в маленьком коттедже, и никто не удивился, когда она и ее подруга, которая приехала поддержать, вернулись в Северный Лондон, домой, на следующий день после расследования, забрав малышек с собой.
Мел полагала, что, когда близнецы будут постарше, она скажет им, что их отец утонул во время несчастного случая на море, когда они были совсем маленькими. Она не сильно погрешит против истины.
Она никогда не сможет сказать Симоне и Соне, что Джо пытался убить ее. Она никогда никому не сможет рассказать о том, что случилось.
Глава 15
Симона знала, что никогда никому не сможет рассказать о том, что случилось. Она пообещала не делать этого, но это было излишним, потому что рассказывать об этом слишком страшно.
В том же году, когда они переехали в Западную Эферну, летом ей исполнилось одиннадцать лет. Мама сдержала обещание и купила фотоаппарат в подарок на день рождения. Она сказала, что Симона уже достаточно взрослая, чтобы научиться обращаться с дорогими вещами. Фотоаппарат был действительно хороший, и Симона сделала несметное количество фотографий тем летом. Мама думала, что они получились очень удачными; она была уверена, что у Симоны настоящий талант.
Все это время она не могла избавиться от образа Мортмэйн-хауса и неотступного желания сфотографировать его — не только снаружи, но и изнутри. Мысль о том, чтобы дойти хотя бы до дверей Мортмэйна, была самой страшной на свете, но Симона знала истории о людях, которые делали обычные фотографии и вдруг обнаруживали на напечатанных снимках нечто, чего не было там, когда они снимали. Существовал особый мир — призрачный, то есть не совсем реальный, и в каком-то смысле он имел отношение к привидениям, а Мортмэйн, несомненно, был местом, где можно было ожидать встречи с привидениями.
Привидения. Люди-свиньи, забиравшие детей. Девочка с хитрыми темными глазами, которая разговаривала шепотом в голове Симоны.
Насколько сложно будет попасть внутрь Мортмэйна? Симона и мама много раз проезжали мимо, даже с дороги можно было видеть зияющие дыры на месте окон, и Симона думала, что попасть внутрь будет достаточно просто. Мама как-то сказала: «Боже мой, какое ужасное место, и, кто бы ни был его владельцем, его давно пора снести, пока не произошла какая-нибудь беда».
Симона дождалась до утра пятницы в конце семестра и за завтраком сказала, словно только что вспомнив, что будет репетиция концерта, приуроченного к концу учебных занятий, как раз сегодня днем.
— Я хотела вчера сказать тебе, но забыла. Я должна остаться, если можно. Всего лишь на часик. — Неприятно было врать маме — другие, похоже, все время врали родителям, и их это не беспокоило, но Симона ненавидела ложь.
И из-за того, что она почти никогда не врала, мама ничего не заподозрила. Она сказала:
— Правда? Похоже, это будет хороший концерт, да? Я жду с нетерпением. Но если ты задержишься дольше обычного, я лучше заберу тебя.
— Ну, я собиралась поехать на велосипеде домой, как обычно. Все так едут. И ведь еще не будет темно, правда? В полпятого?
— Нет, не будет, хотя я уверена, что закончишь ты не раньше чем без десяти пять. Ладно. Но постарайся не отстать от других, хорошо? И езжай прямо домой.
Мама всегда говорила так, если Симона делала что-то после школы, например, шла к кому-нибудь домой на чай и делать уроки, и потом позже ехала домой на велосипеде. До школы было не очень далеко, и Западная Эферна была такой крохотной, что можно было практически видеть все дома с главной улицы, и это значило, что в школу все ехали одной толпой. Маму это вполне устраивало. Только в случае, если Симона куда-то шла одна, мама настаивала на том, чтобы отвезти ее на машине и потом забрать.