Двор. Давненько я здесь не появлялся. Свежо, ветерок прохладный, но так хорошо. Вечер уже, народ с работы возвращается. Знакомые лица кругом. Стоило мне вылезти из машины, как ко мне устремился один из моих бывших клиентов.
— Дарова, Сашок. Как ты?
— Потихоньку. — Вполне нейтральный ответ для моего состояния.
— Слушай, у меня что-то движок барахлит. Не посмотришь?
— Извини, дядь Паш. В ближайшее время — без вариантов. Дел по горло.
— Черт. — Тут он увидел священника, вылезающего из машины, и смущенно кхекнул. Игорь в ответ лишь кивнул, мол, нормально все. Говорю же, хороший мужик.
— Совсем никак? — не унимался сосед. — Если по деньгам…
— Не в деньгах дело, аврал у меня.
— Ну да, понимаю.
Павел оглядел меня с головы до ног, заострив внимание на лысой голове и порванной больничной пижаме, затем перевел взгляд на священника. Не знаю уж, какие выводы он сделал, но ретировался довольно быстро. А что я могу поделать? Не было у меня другой одежды. Глупо было бы ожидать, что Василек станет по магазинам бегать. А семью я сам тормошить запретил. Ничего страшного. В свете последних событий священник — не самая странная компания, в которой меня могли застукать. Та же Ливиан в боевой форме легко дала бы бабкам тему для сплетен на ближайший год. Переживу как-нибудь.
Стоило мне переступить порог квартиры, как я немедленно был заключен в объятия. Ни капли не стесняясь моего спутника, мама тискала меня как ребенка. Хотя почему как? Заблудший сын вернулся домой. Вырывался я, кстати, напрасно. Отшагнул назад, и меня чуть не сбил визжащий ультразвуком комок энергии. Понятия не имею, как сестренка сдерживалась столько времени. Для нее это настоящий подвиг.
Потом началась менее приятная процедура, думаю, знакомая каждому. Где ты пропадал? Почему не звонил? Что с одеждой и зачем наголо побрился? Вопросами меня засыпали. Это еще повезло, что родные в упор не видели серебряной вязи татуировок. Иначе, боюсь, пришибли бы на входе.
С другой стороны, радовало, что Женька выполнила обещание — мама была не в курсе случившегося. Еще на заре карьеры я потребовал, чтобы семью понапрасну не волновали. Нечестно, но мне спокойней.
— Мам, мне надо в душ и переодеться. Знакомься, это — отец Игорь. Мой куратор и священник по совместительству.
Схватив комплект одежды, я быстренько ретировался в ванную, отдав бедолагу на съедение моей семье. Не завидую ему. Изголодавшись по новостям, мои женщины вывернут его наизнанку. Между прочим, я не слишком образно выражался. В любом случае я не мог прийти ему на помощь — были дела важней. Надо экстренно смывать больничный запах, не дай бог, мама унюхает. Прятаться от сестры я зарекся, все равно раскопает. Лучше сразу рассказать, взяв слово, чтобы никому и никогда. В этом плане Юлька — кремень. Любопытный, блин, такой кремень с длинным носом.
Стоило встать под тугую струю душа, и все проблемы мгновенно выветрились из головы. Горячий, почти обжигающий ливень заставил ежиться от удовольствия. Как же я соскучился по нормальной жизни. Будь у меня выбор, про безумных магов, погони и мертвецов я бы узнавал только из новостей. Не спорю, в последнее время моя жизнь стала разнообразней, но градус опасности порой зашкаливал. Боюсь, если ситуация не изменится, долгая карьера мне не светит. Прибьют-с. Или наоборот? На прощанье Василек намекнула на моральную компенсацию и какие-то звания, но мне было уже не до этого. Я рвался домой.
Вывернув ручку душа на контраст, я несколько секунд наслаждался прикосновениями ледяной воды. Приятно, черт побери! Затем горячая, и на выход. Растираясь пушистым полотенцем, я почувствовал себя почти человеком. Странновато для оборотня? Ничуть!
— Благода-а-ать! — простонал я, выходя из ванной.
Оставалось только надеяться, что вид полуобнаженного меня не шокирует святого отца. Как оказалось, Игорь уехал по делам, не дожидаясь моего появления. У меня вообще сложилось впечатление, что он заходил специально, чтобы успокоить моих домашних. Мама была в курсе, что ее сын работает в тринадцатом отделе Министерства Магического Искусства, но о специфике, естественно, не догадывалась. Надеюсь, и не узнает. Я не хотел признаваться даже самому себе, что мне понравилось работать в конторе. Не хотелось разрываться между семьей и работой.