— И что ты порекомендуешь? — спросил Гилон, соответствуя серьезному тону Кит.
— Рейстлин.
— Хм. Рейстлин. — повторил Гилон. — Мне нравится, как это звучит: Рейстлин и Карамон. Но что это имя означает?
— О, на самом деле ничего. Я имею в виду, что не знаю наверняка. Должно быть, я слышала его где-нибудь.
Кит не сказала Гилону, что Рейстлином звали героя фантастических историй, которые Грегор иногда рассказывал ей перед сном. Большинство рассказов Грегора были правдивыми историями или эпическими легендами о легендарных героях Кринна. Но был один рассказ, который ему особенно нравилось рассказывать и Кит полагала, что её отец сам придумал его. Этот рассказ длился и длился бесконечно и Грегор никогда не рассказывал его до конца, возможно потому, что у него не было конца. А потом он уехал.
Рейстлин из историй её отца не был самым храбрым или самым сильным воином, но он был умен и имел железную волю. Много раз он хитростью побеждал превосходящего противника.
Если имя Карамон означало силу деревьев, то Рейстлин означает хитрость и силу воли, подумала Кит.
Гилон раздумывал над выбором. Еще раз он подошел к кровати Розамун. Мать Кит когда-нибудь всё же откроет глаза. Он понял, что пройдет некоторое время, прежде чем Розамун сможет высказать своё мнение. Гилон улыбнулся Китиаре и вынес вердикт.
— Рейстлин… Думаю, неплохое имя.
Через час или два Кит была всё ещё у очага, держа в руках Рейстлина, в то время как Гилон только заканчивал долгий сложный труд по обтиранию Розамун губкой и затем замены её постели и одежды.
Городские часы давно пробили полночь. Из окна была видна взошедшая красная луна Лунитари. Она разделяла ночное небо с Солинари, который уже опускался. Сидя с Рейстлином у огня, Кит, должно быть, заснула. Она проснулась, когда маленький Рейстлин вздохнул с резким звуком.
— Время поить маму чаем. — сказала Кит, настолько усталая, что её слова были почти неслышимы.
Гилон, сидящий на краю кровати Розамун, посмотрел на девочку и внезапно понял, насколько она измотана. Отчим взял у неё Рейстлина и послал спать.
Ноги Кит настолько потяжелели, что она еле поднялась по лестнице, ведущей в её спальню над общей комнатой. Это была маленькая каморка, которую она приспособила для себя на чердаке для хранения зерна, под самой крышей дома.
Позади мешков, полных зерна и других припасов, стояла её койка и маленький комод. Единственное окошко, низко под карнизом, открывало роскошный вид на перекрещивающиеся валлиновые ветки. Летом Кит смотрела в него и чувствовала, что она плавает на облаке из листьев. Она выносила дополнительную летнюю жару и зимнее неудобство из-за роскоши отдельной комнаты, которую могла себе позволить в этом тесном доме.
Как только она добралась до комнаты, Кит подошла к комоду и отодвинула его от стены, затем нащупала позади него скрытую полку.
Осторожно Китиара вытащила износившийся кусок пергамента. Развернув его, она пристально вгляделась в чернильный рисунок, который, как она знала, был гербом Соламнийского Рыцаря. В бледном луче лунного света, который проникал через окошко, Кит видела когти ястреба, стрелу и шар в форме глаза.
Через несколько минут Кит снова скатала пергамент и убрала его. Она упала на койку не раздеваясь и заснула мертвым сном.
В эту первую ночь Карамон мирно спал в своей колыбели. Гилон держал Рейстлина на кровати, положив его между собой и Розамун, надеясь, что теплота их тел поможет ребёнку. Кит не слышала, что отчим множество раз поднимался среди ночи, чтобы заботиться о своей любимой жене и новорождённых близнецах.
**
На следующий день, когда Гилон готовил на огне овсянку, а Кит, держа Рейстлина в одной руке, пыталась дать бутылочку Карамону в колыбель, кто-то постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, в дом вступила Минна вместе со своей сестрой Ярли.
Ярли была более молодой разновидностью Минны — такая же низкорослая, тучная и накрахмаленная. Обе были одеты в передники, волосы Ярли были подвёрнуты под шапочку. Очевидно, её сестра проинструктировала её говорить мало или вообще ничего. Обе выглядели сердитыми, но у Ярли вдобавок имелась толстая, выдающаяся вперёд нижняя губа, что делало её взгляд угрюмым даже при наилучших обстоятельствах.
Минна многозначительно проигнорировала Кит и прохладно кивнула Гилону, пересекая помещение вместе с Ярли по направлению к кровати Розамун.
Розамун скоро должна была прийти в сознание, сегодня она спала более спокойно и дышала легче.
— Как у нас дела? — спросила Минна, ощупывая живот Розамун.
— Не слишком хорошо. — с очевидным беспокойством ответил Гилон, — У неё всё ещё жар и она ни разу по-настоящему не открыла глаз. Она слишком слаба, чтобы поесть.
— Мммм. Бедняжка потеряла много крови. Я гарантирую, что она поправится, хотя может пройти много недель, прежде чем она будет чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы заботиться о своих младенцах. Не беспокойся о питании. Просто проконтролируй, что она пьёт в достаточном количестве тот лекарственный чай, который я оставила тебе. И проконтролируй, что её не беспокоят никакие дикие игры. — добавила Минна, бросив многозначительный взгляд в сторону Китиары. — На твоём месте я переместила бы её в ту маленькую комнату. Дай ей немного мира и покоя.
В этот момент Китиара, пытавшаяся манипулировать обоими младенцами сразу, была больше похожа на измотанную домашнюю хозяйку, чем на потенциального нарушителя спокойствия. Она повернулась к Минне спиной, ограждая маленького Рейстлина от любопытных глаз акушерки.
Комната, на которую указала Минна, была единственной второй комнатой в доме, помимо общей. Расположенное на ответвлении северной стены, это маленькое место периодически использовалось Розамун для её шитья, которым она иногда занималась, чтобы получить дополнительный заработок для домашнего хозяйства. Гилон понял мудрость совета Минны и кивнул, соглашаясь.
— Ты знаешь мою сестру Ярли, не так ли? Она будет проведывать Розамун в течении следующих нескольких дней и таким образом я не буду беспокоить вас своими мнениями. После этого, я считаю, вы справитесь самостоятельно.
Минна украдкой передвинулась так, чтобы посмотреть через плечо Китиары на Рейстлина. Кит повернулась к ней, свирепо глядя на назойливую акушерку. Минна многозначительно посмотрела на хилого ребёнка, сочувственно фыркнула и бросила взгляд на здорового ребёнка, с удовольствием сосущего из бутылки в своей колыбели.
Лицо Рейстлина было всё ещё бледно, он едва цеплялся за жизнь. Всё это утро Кит пыталась не думать о том, что Минна сказала о слабых вторых близнецах.
— Хм. — сказала Минна, отворачиваясь.
Оттащив Гилона в сторону, она вытащила что-то из своей сумки. Быстро она показала ему, как сделать кожаную петлю, которая будет удерживать одного из младенцев прижатым к телу Гилона, освобождая его руки для других занятий. После этого она отрывисто попрощалась и они вместе с Ярли ушли.
— Ну, — сказал Гилон после нескольких мгновений тишины. — Это было довольно любезно с её стороны, что она зашла.
Китиара что-то невнятно пробормотала в ответ.
— А это довольно хитрое и удобное приспособление, — добродушно добавил Гилон, держа в руках кожаную петлю. — Давай посмотрим, можем ли мы приспособить его на тебе.
**
В течении последующих трёх недель Кит постоянно носила на себе петлю, используя её, чтобы постоянно держать Рейстлина при себе. Дыхание ребёнка улучшилось, но всё ещё не было сильным или устойчивым. В любой момент Кит должна была быть готова бросить всё, чтобы потереть его ступни, стимулируя дыхание и кровообращение.
Почти каждый вечер, Кит падала в кровать полностью одетая и очень усталая. Почти каждое утро она просыпалась с петлей Минны на груди, готовая взять Рейстлина из усталых рук Гилона и снова погрузиться в рутину.
Утром первого дня четвёртой недели Кит проснулась от понимания, что она проспала. Вскочив с кровати, она спустилась вниз по лестнице и огляделась.