В то время Тарзан просто развлекался. Теперь он был рад, что обучился этому полезному навыку. В мерцающем и тусклом свете костров Тарзан использовал острие ножа, чтобы прощупать замок наручника. После многих неудач Тарзан услышал щелчок.
Он оставил железный шар, цепь и наручник на ветке. Сжав нож в зубах, Тарзан спустился с дерева. Он задержался ровно настолько, чтобы выкопать немного тонкой почвы и втереть ее в раны. Закончив, Тарзан отказался от бинтов и лекарств, предложенных Хелмсоном. Он предпочитал целебные свойства лесной почвы.
Наблюдая, как человек-медведь обошел лагерь, Тарзан последовал за ним. Во время этого обхода он не видел бен-гоутора, но натолкнулся на носильщика, прячущегося за стволом лесного гиганта. Тарзан провел лезвием ножа по яремной вене мужчины. Он снял с трупа ремень и ножны из кожи и застегнул вокруг талии. Затем он использовал швейцарский нож покойного, чтобы отрезать голову трупу. Он швырнул ее в лагерь. Расчет оказался точным. Окровавленная голова ударила в голову носильщика- аскари. Тот рухнул на землю.
Тарзан исчез. Он был удовлетворен тем, что устроил этот маленький спектакль.
Человек-обезьяна верил, что туземцы бросят охоту и сразу же отправятся домой. Хелмсон должен будет пойти с ними. Он не сможет выжить в одиночестве, будь то в джунглях или на равнинах. В любом случае, какая польза от его пребывания здесь? Хелмсон не знал, что Тарзан не будет теперь болтаться вокруг сафари. Он будет ожидать, что демон джунглей начнет преследовать его.
При других обстоятельствах человек-обезьяна преследовал бы врага. Но Тарзцн был полон решимости больше не терять времени, немедля отправиться на поиски Джейн, поэтому решил отпустить Хелмсона.
Однако, если бы у него когда-нибудь появился шанс отомстить Хелмсону, он без колебаний сделал бы это.
Но сейчас он был готов потратить несколько часов, чтобы найти бен-гоутора. Это усилие может стоить того. Если он потерпит неудачу, он возобновит поиски своей жены. Он очень надеялся, что сможет немедленно разобраться с этим существом. Если нет, то Тарзан не мог чувствовать себя спокойно, пока не покинул лес Итури. Бен-гоутор не чувствал бы себя на равнине как дома. Чтобы выжить, ему, вероятно, понадобился свод тропического леса, множество деревьев, чтобы прятаться среди них. Тарзан хотел узнать о происхождении человека-мед-ведя. Поэтому он не спеша направился на запад. Свет луны в три четверти заливал кроны деревьев. Но здесь Тарзан не мог видеть следы. Он едва мог различить гигантские стволы деревьев. Но его нюх был острым как всегда. Он сомневался, что медведь может подкрасться к нему. Запах выдаст чудовище. Не было ни ветра, ни ветерочка. Тарзан знал, что учует чудовище лишь за миг до встречи.
Но он был готов воспользоваться этим шансом.
Неожиданно он остановился. Сжал нож зубами. Волосы на затылке встали дыбом. Здесь пахло опасностью.
Запах этот, однако, не был запахом бен-гоутора.
Хелмсон не посмел остаться в своей палатке, хотя он очень хотел это сделать. Спрятаться и оставить своих людей лицом к лицу с человекообезьяной — значит позволить им думать, что он трус.
Итак, Хелмсон собрал людей из укрытий в лесу. Он действовал смело, расхаживая в открытую при свете костров, успокаивая носильщиков, следопытов и аскари. Он громко разговаривал, бродя по лагерю. И он выкрикивал угрозы во тьму. Он бросил вызов человеку-обезьяне, вызов на поединок без оружия. Он пообещал, что его люди не будут вмешиваться, даже если Тарзан убьет его.
Хелмсон делал все это только для того, чтобы успокоить своих людей и поднять их боевой дух. Ни на секунду он не верил в то, что Тарзан примет его вызов.
Тарзан не был дураком. Но бравада Хелмсона действительно помогла чернокожим прийти в себя, что было немаловажно.
Тем не менее, когда голова несчастного носильщика вылетела из тени и повалила аскари, страх заставил чернокожих побледнеть, а Хелмсон побелел, словно альбинос. Все они быстро взяли себя в руки, но только когда рассвело, они перестали подпрыгивать при каждом неожиданном шорохе. Когда тьма начала рассеиваться, объявляя о появлении солнца, охотники собрались уходить, вернуться в свои родные деревни далеко на востоке на равнинах или в буше.
Хелмсон орал благим матом. Он назвал чернокожих детьми и женщинами. Он сравнил их с гиенами и шакалами. Наконец, видя, что угрюмые чернокожие все еще собираются покинуть его, он пообещал удвоить их зарплату. Они не обратили внимания на его слова. Хелмсон предложил тройное количество соли, безделушек, отрезов ткани, копий, огнестрельного оружия и боеприпасов, но тщетно.