Человек-медведь снова произнес слово.
Теперь человек-обезьяна понял.
Гортань существа, язык, зубы и ротовая полость, вероятно, были не совсем такими, как у людей. Они могли только приблизительно произнести некоторые человеческие звуки. Некоторые, однако, были очень близки к тем языкам, которые использовались людьми. Но «т», например, был щелчком. «А» было длинным и исходило из глубины рта. Звук был действительно «д» или звучал как таковой для человека-обезьяны.
Но слово прозвучало достаточно ясно.
— Тарзан.
Человеку-обезьяне случалось удивляться много раз прежде. Но редко так, как теперь.
Ему удалось прошептать:
— Да. Я Тарзан.
Руки вокруг горла Тарзана расслабились. Затем бен-гоутор быстро заговорил. Тарзан не понял ни слова.
Когда человек-медведь прекратил говорить, Тарзан попробовал обратиться к тому на всех языках, которые знал: мангани, французский, английский, немецкий, речь племени мбонга в Западной Африке, дюжина языков и диалектов банту, берберские и арабские языки, и даже фразы, которые он взял из многих других языков.
Существо покачало головой вполне человеческим жестом, затем повторило то, что сказало.
Тарзан покачал головой. Слушая существо, Тарзан решал, какое действие следует предпринять. Это создание может быть не таким враждебным, как он думал. Возможно ли перемирие между ними, время для знакомства? Тарзану бы это понравилось. В первую очередь, ему было очень любопытно, как бен-гоутор узнал его имя. Где он услышал про Тарзана?
Человеку-обезьяне казалось, что человек-медведь вряд ли мог узнать его имя. Он следил за партией Хелмсона и подслушал достаточно, чтобы подхватить имя Тарзана. Но, если он не понимал человеческие языки, как он мог связать имя с его владельцем? Зачем ему вообще беспокоиться о Тарзане? Зачем ему пытаться объяснить что-то Тарзану, если он, конечно, пытался это сделать?
Человек-обезьяна попросил, чтобы человек-медведь освободил его. Он знал, что его слова не будут поняты. Но, возможно, существо ответит на тон голоса Тарзана.
Человек-медведь не сдвинулся с места.
Тогда Тарзан приказал ему отпустить себя.
И не получил никакого ответа кроме потока тарабарщины. Однако несколько раз человек-обезьяна слышал свое имя.
Разозлившись, Тарзан еще раз приказал ему освободить его. Затем, зная, что он никуда не продвинется словами, он принял меры. Он вздыбился изо всех сил, максимально поддерживая спину, упираясь левой рукой в ветку. Он сомневался, что сможет сместить или поднять существо очень далеко. Но на данный момент он просто хотел освободить левую руку.
Медведь немного приподнялся. Этого было достаточно. Хотя он снова сжал горло Тарзана, он дал Тарзану, но неохотно, необходимое пространство.
Тарзан нанес удар указательным пальцем в правый глаз существа.
Бен-гоутор взревел и схватился за глаз. В то же время его левая рука ослабила хватку на горле Тарзана. Тот отодвинулся достаточно далеко, чтобы Тарзан нанес удар другим указательным пальцем.
Его противник закричал и поднял левую руку, чтобы закрыть другой глаз.
Человек-обезьяна ударил левым кулаком по носу человека-медведя. Хотя это был не ошеломляющий удар, который Тарзан мог бы нанести, если бы встал, он действительно потряс существо. В тусклом свете Тарзан увидел темную кровь, хлынувшую из ноздрей.
Несмотря на боль, бен-гоутор протянул обе руки и попытался схватить Тарзана за горло.
Человек-обезьяна прижал левую ногу к ветке и покатился. В это движение он вложил всю свою силу. Хотя человек-медведь, должно быть, весил на сто фунтов больше, чем Тарзан, он отцепился. Он попытался схватиться за грубую кору, чтобы остановить движение.
Но потерпел неудачу.
Вздохнув, он полетел в пропасть.
Его правая ладонь схватила Тарзана за волосы и потянула вниз.
Тарзан полетел следом за своим мохнатым противником.
Они летели, сквозь сплетения ветвей. Тарзан хватался за ветки, которые ломались, но притормаживали падение. Существо ревело и размахивало руками.
Затем Тарзан врезался во что-то… Не такое твердое, как дерево… и потерял сознание.
Придя в сознание, он обнаружил себя на чем-то мягком в одних местах и жестком в других. Он не знал, как давно его нокаутировали. Казалось, мало что изменилось в призрачном сиянии заливающего лес лунного света.