Даника не была его подругой, но охотники об этом не знали. Даже сейчас они наверняка планировали использовать ее как приманку, надеясь таким образом выманить его.
Это все меняло.
– Они ничего с ней не сделали? – Рейес крепко стиснул второй кинжал и в этот момент понял: он готовится к войне.
Люсьен как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ:
– Провожая душу охотника в ад, я увидел последние события его жизни.
– Он причинил ей боль? – прошипел Рейес сквозь стиснутые зубы.
– Да.
Боль затопила коридоры его разума, впилась когтями в виски.
– Она… – Рейес сжал губы. Он не мог заставить себя произнести эти слова. Не мог даже думать об этом.
– Нет, – ответил Люсьен. – Она жива.
Слава богам. Облегчение затушило ярость, и его плечи устало поникли.
– Там были другие охотники?
– Да.
Люсьен не торопился делиться подробностями.
– Сколько?
– Один. Она сломала ему нос.
– Специально? – спросил потрясенный Рейес.
– Да.
Даника, которую он помнил, была доброй и милой. Он не знал что и думать о проснувшейся в ней тигрице, но готов был поспорить, что происходившие в ней изменения мучили ее.
– Где она?
Он отправится к ней и найдет способ защитить ее от будущих нападений охотников, а затем оставит ее в покое. Он не станет даже разговаривать с ней. Но ему необходимо увидеть Данику и убедиться, что она жива и здорова.
А потом он найдет и жестоко убьет другого охотника, причинившего ей боль. Сломанного носа недостаточно, чтобы удовлетворить его яростную жажду мести.
Люсьен ничего не ответил.
– Через неделю мы отправляемся в Рим на поиски храма. Нам нужны те артефакты.
Так вот что они задумали.
– Я знаю.
– Я хочу, чтобы Аэрон вернулся сюда до нашего отъезда.
– Тогда всем нам будет грозить опасность. Ты забываешь о просьбе Аэрона в угоду своим желаниям.
– Он один из нас. И сейчас мы нужны ему как никогда.
Рейес прошел мимо Люсьена и вышел из комнаты. С тех пор как Анья и Эшлин переехали сюда, старая полуразрушенная крепость превратилась в уютный дом. В ярких вазах благоухали цветы. Стены украшали картины, украденные Аньей, на которых в основном были изображены обнаженные мужчины, – она обладала отменным чувством юмора. А в комнатах была расставлена современная мебель.
Старые кушетки были выброшены, а их место заняла мягкая кожаная мебель. Отделанные замысловатой резьбой, гладко отполированные сундуки, железные скамьи с изогнутыми спинками и кушетки с подушками были расставлены в комнатах и холлах. Поначалу Рейес настороженно относился к этим женщинам. А теперь не знал, что бы без них делал. Они были подобны якорю в бурном море.
Его быстрые шаги гулко застучали по лестнице. Он завернул за угол на третьем этаже и резко остановился. Люсьен поджидал около двери его спальни, на его лице застыла решимость.
Стоило Смерти лишь на мгновение подумать о каком-нибудь месте, и Люсьен мгновенно там оказывался.
– Я не сдамся, – сказал Люсьен. – Это должно тебя порадовать. Я не сдался бы, если бы ситуация поменялась и мне пришлось бороться за твою жизнь.
Нахмурившись, Рейес двинулся вперед. Оттолкнув Люсьена плечом, он распахнул дверь. Войдя в комнату, он сразу направился к своему любимому тайнику с оружием.
– Остальные согласны со мной и недовольны, что ты не желаешь говорить об Аэроне. Я попросил их дать мне несколько дней, чтобы вразумить тебя. А потом…
А потом они от него не отстанут. Они считали, что Рейес предпочел Данику Аэрону, а воин не должен выбирать женщину, предавая другого воина. Никогда. Рейес не говорил, что Мэддокс выбрал Эшлин, а Люсьен – Анью. Он не напоминал им, что Аэрон предпочел умереть, но не оставаться тем существом, в которое превратился, и не захотел бы вернуться в крепость. Это лишь причинит вред остальным. Но хуже всего было то, что в глубине души он был согласен с Люсьеном.
Рейес поднял свой «ЗИГ – Зауэр», проверил хромированный магазин. Пистолет был полностью заряжен, и в стволе находился один патрон. Отлично.
– Собираешься идти ей на выручку, вооружившись до зубов?
– Если потребуется. – Рейес положил в карман еще три покрытых резиной магазина и коробку патронов. Множество кинжалов было пристегнуто к его лодыжкам, а на поясе сверкали сюрикены[1].
– Ты не знаешь, где она.
– Это меня не остановит. Я найду ее.
Люсьен глубоко вздохнул:
– Я мог бы перенести тебя к ней. Через несколько секунд ты бы уже был рядом, спасая ее.