Но что делать? Приходится верить, что это и впрямь комплимент. К тому же Веничка в этот момент так нежно и осторожно обхватывает широкими грубыми ладонями ее тоненькие запястья и привлекает к себе, усмехается в густую рыжую бороду… «К тебе же, Лесь, и прикоснуться-то страшно, как к тонкому первому льду – а вдруг он под тобой сломается! Хотя это и привлекает, чего уж там! Всегда ведь хочется по тонкой грани пройти – и в живых остаться, и кайф свой словить…»
Ей и самой нравилась ее выпирающая из тела худоба, нравились торчащие высокими дугами ключицы, и узенькие предплечья на фоне не обиженной природой груди, и стиральная доска ребрышек, и худые острые коленки – все нравилось! Вот только ростом природа ее обделила, причем сильно обделила, обидела даже! А в остальном – вполне модельная фактура, обаяшка-унисекс с кокетливой походкой от бедра и будто заплетающимися при ходьбе тонкими кривоватыми ножками. Хотя это Веничка говорит, что они у нее слегка кривоватые. На самом деле вовсе не так! Нормальные у нее ноги, прямые! А он… Он просто шутит неловко. Нравится ему, когда она злится. И сразу начинает ее по голове гладить – успокойся, мол, дурочка маленькая… А она и того больше на эту «дурочку» злиться начинает! Но тоже как бы понарошку, шутя. Потому что знает, что и волосы ее, к которым он прикасается, ему тоже ужасно нравятся. Шикарная грива непослушных волос, торчащих, как им хочется, неровными спиральками в разные стороны. Лицо ее в их обрамлении кажется совсем маленьким и прозрачным, как у голодного несчастного ребенка, и в этом тоже есть своя прелесть, как считает Веничка.
Веничка, Веничка… Чего это она вдруг о нем?.. К тому же давно привыкла к его странным комплиментам, уже на этот счет не озадачивалась… Трехлетний стаж для любовников – это ведь много уже, чтобы озадачиваться тем, кто и что друг другу сказал. И как сказал. И когда сказал. Да он даже ей в любви ни разу не признавался, если на то пошло! Ей и не надо было, в общем… Просто с ним ужасно интересно было, вот и все.
Да, он такой. Необычный. Умница и пьяница. Стареющий, но красивый и неухоженный бородатый мужик. Да, да, так бывает! Чтобы красота и неухоженность каким-то чудным образом сочетались. А еще он талантливый художник, известный в богемных кругах как Веня Ляховский. И черт его знает почему, но она многое ему позволяла, в том числе и насмешливые высказывания о своей внешности. Вот кому понравится, когда об этой самой внешности говорят в слегка уничижительной тональности? Никому не понравится. А ей странным образом нравилось… Хоть она и возмущалась приличия ради.
– Твое лицо, Леська, именно волосы и делают значительным, – говорил он, улыбаясь в бороду и разглядывая ее влажными выпуклыми глазами. – Потому что лицо твое, если убрать волосы, совсем уж никаковское получается. Глазки у тебя близко посажены и круглые, как у рыбки, носик неровный, рот совсем маленький: ложка не пролезет. Кожа лица тонкая и бледная, будто ее макнули в серую краску…
– Ну уж! Тебя послушать, так я совсем уродиной выгляжу! И вообще… Я к тебе портретом на холст не навязываюсь и в натурщицы не напрашиваюсь! Если бы даже об этом просил, ни за что бы не согласилась!
– Да ты не обижайся, Леська, что ты… До конца не дослушала, а обижаешься! Я ведь что хотел сказать… Я хотел сказать, что именно некрасивости эти, в одном месте так удачно совмещенные, тебя красавицей и делают… Притягивают магнитом странного какого-то обаяния, идущего, как и все самое интересное в природе, от противного… Парадокс, да и только!
Она делала сердитое лицо, недовольно пожимала плечиком, но не обижалась. А чего обижаться? Он же художник… Личность неординарная, богемная, и взгляд у него на все тоже такой… Неординарный. Развлекает ее как-то – и слава богу… И даже, как ей казалось, приглашает в свой мир, в котором все не так, как в привычной для нее жизни, все по-другому…
Иногда она задавалась трудным для себя вопросом: кто он для нее вообще? Как-то не хотелось привязывать к Веничке это пошлое слово – любовник… Да оно и само по себе не привязывалось, потому что все страсти меж ними случились в первые месяцы их связи, а потом эта связь переросла уже во что-то другое. В духовное, что ли? В дружеское? Возможно, и так… По крайней мере, она могла ему все про себя рассказать. Про то, как заскучала вдруг, пребывая в своей вполне благополучной семейной жизни, как накатывает ни с того ни с сего такая тоска, что хоть умри…
– Ну вот почему так происходит, а, Веничка? Ведь все же у меня хорошо… И замуж вроде за своего Лешика по любви вышла, и дочку от него родила, и живем в хорошей квартире, которая Лешику от бабушки с дедом досталась, места всем хватает! Ипотекой не маемся, последнюю корочку хлеба по бедности не догрызаем…