Молчал Вагнер, сопел в трубку.
— Замечательно, — продолжил я. — Но поскольку я привык вести дела честно, то и цена за мои услуги будет справедливая. Три раза. Я обращусь к вам за помощью три раза, а не пять. Так, на мой взгляд, будет нормально. Вы согласны?
— Да, — подтвердил Вагнер. — Александр, у меня тоже есть вопрос.
— Можете, только не со всякой ерундой, — разрешил я. — Вы же хотели про это спросить? Можно ли, если что, позвонить и обратиться с просьбой? Ну и не забывайте о том, что я — очень дорогое удовольствие. Помните, сколько было в конверте Арвена? Всякий раз я хочу от вас получать аналогичную сумму как безвозвратный аванс. И это — независимо от просьбы, которую я могу и не выполнить. Впрочем, можете класть в конверт больше, я не обижусь.
В принципе, хороший вариант. Зная его жадность, могу предположить, что чаще чем раз в год он появляться не будет. А мне лишний приработок не помешает.
— Значит, день-два? — еще раз уточнил Вагнер. — Ох, беда, беда…
На том мы с ним и распрощались.
— Не знала, что я влиятельная особа, — покачала головой Виктория. — Насмешили. И еще — пройдоха вы. Александр. Даже на отказе умудрились заработать.
— На убийстве, — поправил ее я. — Называйте вещи своими именами. Сегодня ночью этот человек умрет из-за наших стараний.
— И очень хорошо, — моментально изменилось лицо девушки, веселье из него ушло, осталась застарелая ненависть. — Жалко, лично этого не увижу.
— Кстати, а не допустили ли мы ошибку? — вдруг озадачился я. — Они, часом, эвтаназию к нему не применят? Чтобы не мучился? Тогда все наши труды — коту под хвост.
— Нет, — заверила меня девушка. — Ручаюсь за это. Вера — часть его сути и, что важно, сути его жены, которая могла бы упросить Вагнера облегчить его страдания. Так что он пройдет свой путь до самого конца.
Вот тоже интересно — Арвен ведь мусульманин, а я на него нашу отечественную нечисть натравлю. Как эти вещи могут сочетаться? А может, и запросто. Не исключено, что те же мары появились еще до того, как верования растащили людей в разные стороны. Так что им не помешает то, чего они не знают.
— Ну и замечательно, — успокоился я и поднял руку. — Барышня, а можно нам кофе и счет? Вика, вы какой предпочитаете? Я вот латте. Он вкусненький.
Вскоре мы расстались. Девушка отправилась на службу, я подобной ерундой заморачиваться не стал и поехал домой.
Там я шуганул Родьку, который призывно махал полиэтиленовым пакетом и демонстративно хлопал дверью холодильника, давая мне понять, что тот снова почти пуст, и завалился на кровать, о чем мечтал два дня. Завалился — и не заснул. Весь день спать хотел, в метро в дремоту впал, в лифте чуть челюсть не свернул, зевая, а тут — никак.
Как видно — перехотел. И так бывает. Но, может, оно и к лучшему, поскольку еще по дороге я, похоже, сообразил, зачем Виктория напросилась ко мне в гости. Тут дело не в любопытстве и не в недоверии. Тут другое.
Потому я живенько раскочегарил горелку и сварил одно немудреное зелье, которое, как мне кажется, сегодня непременно пригодится. А после еще и в магазин сходил. Не ради Родьки, который всем своим видом показывал, что голодная смерть уже протянула свои костлявые пальцы к его мохнатому горлу. Просто некрасиво выйдет — у нас гостья, а в доме даже сахара нет, накануне-то я его купить забыл, а все сладкое Маринка стрескала. Хотя если бы не Виктория, никуда бы я не пошел. Я вообще в последнее время к тихим домашним радостям, вроде еды и тому подобного, охладел. Да оно и понятно, не до того мне. То Лозовка, то ведьмачьи дела, то вон убивать кого-то надо. Где времени на все взять?
Кстати, Лозовка. Что-то прораб Валера затих, не звонит, не пишет. Мужички там на моей стройке века вообще работают? Хоть что-то делают? Надо съездить, посмотреть. Может, у меня там долгострой образовался? Не хотелось бы.
Виктория оказалась пунктуальна невероятно. Ровно в одиннадцать вечера брякнул дверной звонок, и я поспешил к двери.
Родька был в курсе того, кого я жду, но никаких эмоций по этому поводу не выказал. То ли приход Виктории не очень его беспокоил, то ли он ее как конкурентку Светке не воспринимал — уж не знаю. Но того недовольства, которое я постоянно замечал в те моменты, когда в наш дом приходила Мезенцева, тут и близко не возникало.