Выбрать главу

Мы стояли около угасшего окончательно костра, обнявшись за плечи, и в этот момент я точно понял, что наконец-то, впервые за всю жизнь, окончательно стал своим среди своих. И это ощущение не исчезло даже тогда, когда мы все разошлись в разные стороны — кто в лес, к машинам, стоящим на потаенной полянке, кто в другую сторону, к реке, поблескивающей километрах в пяти от дуба.

Данный факт ничего не менял, для меня, по крайней мере. Просто я впервые в жизни понял смысл слова «братство». Не в его кинематографически истасканном смысле, а в подлинном, когда каждый готов встать за каждого, пусть даже и всего на одну ночь в году. По нашим стремным временам — уже немало.

И распрощались мы сердечно, с суровыми мужскими объятиями, похлопываниями друг друга по спине и заверениями в том, что «если чего — так я сразу».

Правда, дворничиха Фарида, которая как раз махала метелкой у моего подъезда, очень неодобрительно на это все смотрела, а когда Славы и примкнувший к ним Олег отъехали от дома, укоризненно мне сказала:

— Сашка, зачем с мужчина обнимаешься? Ну не получилось у тебя со Светка семья, и с Маринка — тоже. Бывает такое. Пальцем показал, сказал три раза: «Талак», — и новая женщина ищи. Когда мужчина с мужчина — неправильно это. Деток не будет. Нет деток — зачем жил на Земле? Что после себя оставил?

— Добрую память, — подумав, ответил я. — Но ты, Фарида, не беспокойся. Это просто мои друзья. Я с верного пути не сверну, уж поверь.

— Генка из второго подъезда тоже сначала просто дружил, — сверля меня взглядом контрразведчика, проговорила дворничиха. — Потом начал в такой салон ходить, в который мужчина делать нечего. А потом с другом-мужчина на море уехал. Все знают зачем. Бэш!

— Какой салон? — озадачился я.

— Где женщина ногти красят, — подбоченилась Фарида. — Но то мы, нам Аллах сказал красивыми быть. А мужчина там что делать?

Аргумент был убийственный. Но меня просто так за горло не возьмешь.

— Это не про меня, — заявил я, показывая разошедшейся женщине свои пальцы рук. — Вот, смотри, сам себе ногти грызу. Без посторонней помощи. А красить их и в голову не приходило.

— И все равно — женщина тебе надо, — подытожила Фарида. — Нельзя мужчина без женщина. Мужчина без женщина своя голова не хозяин.

— Это да, — признал я. — Ладно, спать пойду.

Хорошие все же люди вокруг меня живут. Вон, переживают.

Приятно.

Вот только поспать мне не удалось. Спасибо Родьке, который сам, между прочим, очень неплохо выдрыхся в моем рюкзаке, куда я его определил еще там, у дуба.

Развеселая компания слуг провела ночь не хуже, чем мы, а то и получше. Их гвалт, писк и даже ругань иногда звучали так громко, что даже нас, ведьмаков, перебивали. В результате на рассвете Родион предстал передо мной весь взлохмаченный, со стеклянным взглядом и еле стоящий на задних лапах. Да еще и с каким-то туго набитым мешком за спиной.

Разбираться что к чему я не стал, слушать его бессвязный лепет — тоже, просто запихнул в рюкзак, не обращая внимания на смешки Славы Раз и Славы Два, сопровождаемые комментариями типа: «Какой постыдный либерализм», — и потащил домой.

Что любопытно — и в рюкзаке он не расстался с грязным и мокрым холщовым мешком, сжимая его в лапках даже тогда, когда я вытряхнул его на кресло.

— Хозяин, — сонно пробормотал он, не открывая глаз. — Эта… Я щас!

— Да оно ясно, — хмыкнул я. — Спи уж. Только дай мне эту грязь, я ее к двери поставлю.

Какой там! Так я и не выдрал у него из рук поклажу. В результате, поборовшись пару минут с упрямым слугой, плюнул на это все и пошел в душ.

Тоже мне, добытчик! «Я росу соберу, я там по опушкам пробегусь». Собрал!

И зря на него наговаривал, между прочим. В мешке, как выяснилось, все это и лежало. Я-то думал, он в него набил остатки ночного пиршества у костра, по своей природной запасливости, но оказалось нет. Он в самом деле остаток ночи провел на лугу и в лесу, добывая все, до чего дотянулись его мохнатые лапы.

Вот только это все перемешалось до такой степени, что я провел кучу времени, занимаясь практически ювелирной работой, а именно отделяя стебельки друг от друга. А по-другому никак. Травы, особенно те, что обладают тайной силой, долго не живут. Шесть — восемь часов после сбора — и все, они уже просто сено, которым можно кормить коров. Причем шесть — восемь — в самом лучшем случае. Есть такие травы, что сразу надо в работу определять, читать над ними заговор, чтобы сила не ушла, а то вовсе тереть в мелкую кашицу да смешивать с другим ингредиентом. А тут еще и Трибогов день, когда к природным свойствам добавляется искра силы ушедших богов…