Губы Азарода зашевелились.
Рамон поднялся и зашагал к реке. Проверить посты, умыться.
Лагерь расположился на островке, соединенном с правым берегом Нимана широким каменным мостом. По этому мосту они и въехали — на размалеванном языками пламени джипе «чероки», убитой, ржавеющей «ладе» и разнокалиберных байках. Машины поставили так, чтобы загородить дорогу, мотоциклы — чуть поодаль. Дежурные заступили на вахту. До полуночи — Леа и Рамон, после полуночи до трех — Азарод и Полина, с трех до рассвета — Хрон и Мумик. Очередь Кадилова и Даздры еще не наступила…
Восемь человек. Все, что осталось от отряда из сорока семи беженцев, возомнивших себя охотниками.
Хрон сидел на капоте джипа и пил вермут. Вообще, он пил все, что горит, за что и получил свое прозвище. Этот невзрачный с виду мужичок в замызганном спортивном костюме с надписью «odedas» работал на спиртосодержащих жидкостях и никак не производил впечатления бойца. До поры до времени. Как и Никита, он предпочитал пользоваться огнестрельным оружием, а именно — охотничьей двустволкой, доставшейся в наследство от отца. Хрон давно не стригся, отрастил усы и бороду, от него всегда разило перегаром… Его напарник, Мумик, напротив, никогда не пил. Раньше Мумик был учителем физкультуры, кандидатом в мастера по волейболу, но однажды что-то случилось. Мумик поседел и перестал разговаривать. Зато стал видеть многое из того, что недоступно обычным людям. И без того худой, он высох окончательно, на него стало страшно смотреть. Присутствие перевертов Мумик фиксировал безукоризненно. Чуял их лучше всякой собаки. Потому, наверное, и жил по сей день. Сейчас Мумик дремал, сидя на рюкзаке и прислонившись к кузову «лады». У его ног валялись окованные серебром кухонные ножи.
Если Мумик спит — все в порядке.
— Утро доброе, — сказал Рамон.
Мумик сонно замычал.
Хрон кивнул, сделал движение бутылкой. На, мол, угощайся.
Рамон привычно отказался.
Ритуал…
Лето выдалось пасмурное, некрасивое. Дожди шли неделями. А вот накануне распогодилось, выглянуло солнце. Сегодня и луж не осталось. Земля сухая, день обещает быть жарким.
Заслышав шаги, Даздра приподнялась на локте, выдвинулась из спального мешка. Она всегда спала возле своей «хонды», как и Полина, в принципе. За исключением последних дней, ведь Полина спит с тобой. О Даздре сложно сказать что-то определенное. Она родилась и выросла в срезе с примитивными средневековыми технологиями. Что отчасти роднит ее с Азародом и Леа… Отчасти. Даздра вдоволь побродила по параллелям, в одной из них ей выковали когти, в другой девушка добыла байк. Свое настоящее имя она скрывала — чтобы не привлечь злых духов. Стрижка — налысо, висок украшает татуировка клана.
— Привет, Даздра.
Кивок.
Ее когти — особая статья. Никто не знал принципа их действия. Ни серебра, ни рун. Ни всяких там древних символов. Возможно, заговор, но Даздра об этом не распространялась.
— Ну что?
Вопрос Рамона был адресован «дозорным».
Мумик не ответил. Да и не мог ответить при всем желании. Хрон допил вермут и, размахнувшись, выбросил пустую бутылку в кусты.
— Повыли немного. Думаю, волки.
Рамон двинулся к реке.
— Спокойно тут, Никита.
— И что? Предлагаешь остаться?
Молчание.
Рамон присел на корточки. Уставился в свое отражение. Щетина прет. На голове ерунда. Усталость. А так ничего.
— Замок построишь, а, Миша?
— Идея, — Хрон вскинулся. — Я строитель. На Москву раньше мотался. Разнорабочим, каменщиком… Отделочником.
— Лучше бы библиотеки посещал, — Рамон зачерпнул воды. — Церковные.
— Это к Кадилову.
— Не поминай всуе.
Они засмеялись.
Мумик открыл глаза.
— Доброе утро, — поздоровался Рамон.
— Угу.
— Как оно?
— Дрых, засранец, — ответил вместо напарника Хрон.
Обязанность его такая. В лунатичной ипостаси Мумик полезнее всего. Главное — не разбудить…
Рамон зашагал в обратном направлении. К костру.
Лагерь медленно просыпался. На южной оконечности острова, там, где развалины графской усадьбы переходили в уступы террасы, Леа упражнялся с мечом. Словно в замедленном сне, прорабатывая одни и те же комплексы приемов, то ускоряясь, то замирая в стойках. Самый молодой в группе, от силы двадцать. Кореец или китаец — в его срезе Поднебесная разрослась до невиданных пределов…
Полина сидела на берегу, вытирая мокрые волосы полотенцем. Рамон улыбнулся ей и сел на прежнее место.
Азарод не проронил ни слова.
Только на бумаге лежала заговоренная пуля. Свинцовая пуля. Рамон взял ее двумя пальцами, задумчиво покрутил. Ничего особенного. Сложно свыкнуться с мыслью, что слова оберегают.
— Бери смело, — сказал некромант.
Решившись, Рамон вставил патрон в обойму. На страх и риск. Даже сам себе удивился…
Подвалил Кадилов.
— Ну что, нечестивцы? Не уберегли огонь?
— Не уберегли, — в тон ему ответил Рамон.
— Креста на вас нет.
Анатолий Ефимович Кадилов — случай занятный. Достойный упоминания в летописях и исторических хрониках. Духовная семинария, психиатрическая лечебница, должность кладбищенского сторожа, затем — смотрителя в городском морге Урюпинска… Извилистый жизненный путь. Про Ефимыча ходила тьма разнообразных слухов. Первый: Ефимыч на самом деле не человек, а ангел шестого уровня, воплощенный на земле для борьбы с нежитью. Второй: на одном из кладбищ, где работал «ангел», якобы открылся межпространственный портал, и переверты попытались прорваться в мир, охраняемый Кадиловым; несколько недель герой доблестно отражал атаки «нечистых», а затем вторжение захлебнулось. Едва ли не единственный случай, когда оборотни отказались от своих целей. Говорят, там они понесли потери, сопоставимые разве что с небольшим локальным конфликтом где-нибудь в Чечне или Заире… Третий: Ефимыч поддерживает постоянный контакт с архангелом Гавриилом и регулярно отчитывается перед ним о достижениях, получая новые задания и «переводы». Четвертый, и далеко не последний: означенный «ангел» специализируется не только на перевертах, но также на вампирах, ведьмах, зомби и некромантах, коих истребил за свою жизнь немеряно… Рамон знал лишь то, что Ефимыч неплохой мужик. Старший в группе. Наиболее опытный, это факт. Умеющий грамотно строить оборону, конструировать хитрые ловушки и применять нестандартные тактические решения. Что до вампиров и ведьм… Рамон их не встречал. Ни разу. Во всех предыдущих слоях он воевал исключительно с перевертами. Зомби… Тоже, видимо, байка. Некроманты… Далеко ходить не нужно. Вот он, Азарод, рукой подать. Никто не трогает.
Пользовался Ефимыч заговоренным стилетом, обрезом дробовика и прибором ночного видения. Ему хватало. Таскал с собой повсюду икону Божьей Матери, много курил и выпивал. То есть на роль ангела никак не годился. Рамона звал по имени и говорил, что встречал раньше одного Никиту, бомжа и грешника, «сложной судьбы товарища». Прошлое Кадилов вспоминал редко и с неохотой.
— А ты молился, Ефимыч, перед завтраком? — к мертвеющему костру подсел Хрон.
— Само собой.
— Иегова одобрил трапезу?
— Не богохульствуй, — Ефимыч замахнулся на Хрона иконой. Дозорный притворно отшатнулся, закрывшись руками.
— Прости дурака! Не вели казнить…
На шутки спутников Кадилов не обижался. Привык…
Мумик принес охапку дров и сухостоя, добровольно возложив на себя обязанности кострового. Вскоре реанимированный огонь благодарно затрещал, вгрызаясь в ветки. Подтянулись Леа, Полина и Даздра. Девушки расчесывали мокрые волосы гребнями, найденными в одном из брошенных селений. Азиат был непроницаем. Как обычно.
— Садитесь, детки, — Ефимыч подвинулся ближе к Рамону. — А ты, Никита, складывай свои причиндалы. Есть пора.
— Раскомандовался, — буркнул Рамон. Но «причиндалы» свернул и отнес к джипу. Инструмент, обоймы, патроны и серебро сунул в багажник. Ствол кинул на переднее сиденье.