Теперь же он решил будущее переиначить. Во что бы то ни стало.
Глава 3
Приключения русалки
Утром кто-то стукнул в окно пустосвятовской избушки.
Глаша вскинулась: кого это в такую рань несет – светать еще только начало. Может, призрак какой? Да не след ей, бывшей утопленнице, призраков бояться. Ей теперь сам черт как брат, приходи, рогатый, самогоночкой угощу.
Глаша шагнула к окну, приоткрыла фортку.
– Отворите, милиция! – раздался строгий голос с улицы.
Глаша накинула пальто на ночную рубашку, сунула ноги в валенки, включила в сенях свет и выскочила на крыльцо.
Мороз стоял жуткий – под валенками наждачно скрипело при каждом шаге. Ну и апрель! Январь настоящий! На крыльце стоял участковый Пашка Табанин, а с ним незнакомый коренастый человек в черном кожаном пальто. Высокий незнакомец лет около тридцати пяти, его черные блестящие волосы были красиво уложены и походили на парик, может быть, потому, что брови и ресницы у человека были светлыми, а глаза – белыми, как будто в радужку плеснули молока. А зрачки крошечные. Или вовсе не имелось зрачков?
– Вам чего? – спросила Глашка, запахивая пальто поплотнее. – В такую рань приперлись. У меня выходной сегодня, а магазе Ксанка работает.
– А вы кто будете, гражданочка? – спросил участковый.
Глашка от вопроса оторопела: с Павлом, помнится, они в одном классе учились, только он был годом старше, потому как второгодник.
– Кто? – наконец выдавила бывшая русалка растерянно. – Глафира Никитична…
– И паспорт с пропиской имеется? – Второй вопрос Табанин задал еще более строгим голосом.
– Само собой.
– Предъявите!
Глаша кинулась назад, в дом, глянула в комнатку за занавеску, где спала мать – не разбудили ли ее гости: подоив рано утром корову, мать опять ложилась, выставив к сенях банки с молоком для своих клиентов. Бабка похрапывала, как ни в чем не бывало. Детки – Васятка с Валюшкой – тоже еще спали. Валюшка приболела малость, потому в школу не пошла, а Васятка – он еще при бабке с мамкой беззаботно мог бегать…
Глаша отыскала паспорт в ящике комода, где он два года провалялся, вынесла на крыльцо.
– Вот, видите, документ имеется, прописка у мамани в домовой книге, все, как положено, – сказала Глаша.
– Ну, паспорт, может, и настоящий, – Пашка изобразил раздумье. – А вот фото не похоже совсем. Не ваше это фото, гражданочка.
– Так я это, пластику сделала, – выдала Глашу официальную версию своего чудесного перевоплощения из толстухи деревенской в писаную красавицу с точеным носиком и огромными, зелеными, как крыжовник, глазищами.
– А это еще проверить надобно, так оно на самом деле или нет, – глумливо хмыкнул Табанин.
– Пашка, да ты что, окосел совсем?! – взбеленилась Глаша. – Да мы ж вместе в школе… так ты ж меня за косу… да за яблоками лазали к Сапожниковым, а ты с забора упал, ногу подвернул, а я тебя вытащила… да ты ж у мамаши водку из-под полы покупал, когда тебе шестнадцать было!
– Проверить надо, – повторил Табанин, и липкий взгляд его ощупал Глашу Даже под стареньким пальто можно было распознать, что фигурка у бывшей русалки высший класс: грудь высокая, талия тонкая, бедра округлые, ноги длинные. Ни у кого из Пустосвятовских девок отродясь таких форм не бывало.
– Ну, ты и урод! – выдохнула Глаша.
Тут в разговор вступил молчавший до той поры белоглазый человек в кожаном пальто.
– Вы ведь отсутствовали два года, Глафира Никитична? – спросил он таким тоном, будто уже зачитывал обвинительный приговор без права обжалования.
– А вы-то кто? – спросила она с вызовом.
– Заместитель мэра Темногорска Виктор Петрович Чебаров, – представился спутник Табанина.
– Да неужто? – хмыкнула бывшая русалка.
В ответ Чебаров провел перед лицом ее рукою, и Глаше показалось, что с лица попытались содрать кожу.
«Так он же колдован! – сообразила бывшая русалка. – Причем сильнющий…»
И в то, что Чебаров – заместитель мэра Гукина, сразу поверилось.
– Ну… – Глаша сглотнула и затравленно оглянулась. – Ну да, я вот пластику… я ж сказала…
– И у Миколы Медоноса работали? – все тем же тоном обвинителя продолжал белоглазый.
– Ну да… работала…две недели… секретаршей… – Глаша глотнула побольше воздуха и задохнулась. – Он мне только аванс выдал, – спешно добавила она.
Человек этот производил на нее жуткое впечатление – мороз продирал по коже от одного его взгляда.