Девятиклассники, наблюдавшие за краткой потасовкой, заржали. Если бы не отлучка длиною в год, Юл бы сейчас учился с ними. А теперь он вновь постигал азы химии и физики в восьмом. Не так страшно, учитывая, что в школу он пошел в шесть лет. Все равно – и в девятом, и в восьмом, – найдется парочка идиотов, способная отравить тебе жизнь.
– Слышь, Земля, разговор есть, – сказал Юл, так и не отпустив полу куртки обидчика.
Тот рванулся снова, – с прежним неуспехом.
– Ну, чего тебе? – буркнул недовольно.
– Роман Васильевич велел спросить: хочешь к нему на уроки ходить?
– Чего-чего?
– Колдовству, грю, учиться не желаешь?
Землемеров, сообразив наконец, о чем речь, весь скрутился от смеха.
– Ой, не могу…ой, колдун…
Потом выпрямился, глянул на Юла вроде как сверху вниз и кивнул:
– Бородавки сводить, геморрой лечить… новый самый сильный колдун Земля Первый… ой, не могу… – Он опять прыснул.
Говорить с ним было теперь бесполезно. Если «Земля» вот так начинал смеяться, он мог ржать до самого вечера, и каждый новый вопрос лишь провоцировал приступы хохота. Так что юный чародей отпустил его – пускай бежит, куда бежал.
– Учти, Семенова, с колдуном нельзя целоваться, – сказал Матюшко, тощий восьмиклассник, чьи щеки сплошь покрывали алые прыщи. – Слюни у него ядовитые.
Все опять захихикали. Стоящая рядом с Матюшко Семенова кисло улыбнулась.
Юл, сделав вид, что не слышал дурацкой шутки, принялся зашнуровывать кроссовки.
Да, прав был Роман Вернон, когда говорил, что колдун бессилен перед толпой. Всех не заколдуешь, не наведешь на каждого порчу. Впрочем, Роман даже толпу может заставить встать на колени. Роман – да. Но не Юл. А почему собственно не Юл? Он слабее? Моложе? Меньше знает?
«Я просто не ощущаю в себе такой силы», – уточнил для себя начинающий чародей.
Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд – столь пристальный, что кожу на лице стало покалывать, жечь… Юл шевельнул губами, пытаясь поставить защиту, но кожу продолжало жечь все сильнее. Он тряхнул головой, привычным жестом откинул упавшие на лицо волосы и поднял глаза. На него смотрела Иринка Сафронова. С осени Юл учился в гимназическом классе. Класс был платным, на обучение деньги (и немалые) присылал Алексей. Но и здесь Юл чувствовал себя чужаком. Впрочем, как везде. Вот только Иринка была как будто своя. Все знали, что отец ее – один из самых богатых людей в Темногорске. «Принцесса», – называли ее одноклассники за глаза. А в глаза многие льстили. Особенно противно было смотреть, как заискивают перед Иринкой учителя, как меняется голос у литераторши, когда она начинает фразу: «Ирочка, а нельзя попросить твоего папу…» Самое странное, что никто не находит нужным даже вести подобные разговоры конфиденциально.
Иринка обычно отвечала при этом холодно и высокомерно:
«Я передам».
Но Юлу иногда казалось, что она – не наследная принцесса, а такая же, как он – неприкаянная.
Ко всему тому Иринка – красавица. И прикинута шикарно. Девчонки говорили, что шмотки ей отец привозил из Парижа.
Но с Юлом Иринка всегда говорила так, будто он был ее единственным другом. Он не обижался, когда Сафронова его называла Цезарем, хотя на других за это прозвище злился.
Юл встал со скамейки, неспешно направился к отлетевшему в угол рюкзаку. Будто ненароком тронул водное ожерелье на шее. Нить начала пульсировать чуть сильнее. Перед Иринкой он не мог ударить в грязь лицом.
– Достали дебилы? – довольно громко спросила Сафронова, зная, что ее и пальцем никто не посмеет тронуть.
Сочувствие девчонки легкой тенью коснулось его души.
– Ничего, лет через пятьдесят поумнеют… – Юл тряхнул головой так, что длинные светлые волосы окончательно пришли в беспорядок. С тех пор как осенью после посещения Беловодья они отросли до плеч, Юл немного их укорачивал, но никогда не стриг коротко, хотя в школе его за это ругали. Но его теперь часто ругали в школе. Он не обращал внимания. Роман носит длинные волосы. И ученик чародея – тоже.
– Эй, Цезарь, ты кровь человечью пить пробовал? – хмыкнул Матюшко. Не имея возможности ответить Иринке, он всю злость обратил на Стеновского. – Ну и как? Вкуснятина?
Юл поднял рюкзак, неспешно просунул руки в лямки.
– Говорят, ты прыщи ходил лечить к Тамаре Успокоительнице. Тамара велела пить по утрам урину, то бишь мочу. Свою. Или чужую. – Чародей демонстративно повернулся к Матюшко спиной.
– Цезарь! – крикнула Иринка.
Но он и сам уже ощутил опасность. Подался в сторону. Удар кулака пришелся в пустоту. Юл развернулся, схватил Матюшко за руку. На миг замешкался. Настрой не надо было менять – Юл и так ожидал драки и готов был к изгнанию воды. Матюшко завизжал и отдернул руку. Ладонь пошла пузырями там, где кожи коснулись пальцы юного колдуна. Юл ощущал его боль. Она была не слабой. Именно так. Ее можно было вытерпеть – но на грани.