– То есть вы знали, что меня ждет опасность, и говорили загадками?
– Загадками? Нет. Все сказанное было предельно ясно. А опасность – это всего лишь состояние.
– Спасибо, – не в силах продолжать этот разговор, я встала и отправилась домой.
Кинув ключи на столик, я прошла в свою комнату и устало присела на кровать. За стеной родители опять ругались. Кажется, маме в очередной раз не понравилось что-то в поведении отчима. Они частенько выясняли отношения, и надо было уже привыкнуть, но я не сторонница ссор и повышенных тонов, потому в попытке спрятаться, как в детстве, накрыла голову подушкой.
Выложенный из кармана конверт лежал на столе и манил меня. Хотелось открыть его, убедиться, что там действительно есть и билет, и письмо, и список, но в то же время я не могла решиться. Это был последний шажок – признать, что я правда поеду туда. Я трусила.
Выйдя на кухню за стаканом воды, я обнаружила там плачущую маму. Подняв голову на звук моих шагов, она вытерла глаза и встала.
– Милая, ты уже вернулась? Я не слышала, как ты пришла.
– Конечно, вы были заняты тем, что орали друг на друга. В чем дело-то опять? – я присела за стол, наблюдая как мама разливает чай по чашкам.
– Ох, Матвею надо ехать к маме. Она опять попала в больницу с сердцем: то ли инфаркт, то ли инсульт. Он хочет, чтобы мы поехали вместе, но неизвестно, насколько все это затянется, – она посмотрела мне в глаза. – А я очень не хочу тебя оставлять одну.
Щекам стало жарко. Матвей вошел в нашу семью, когда мне было четыре года, и очень сильно меня полюбил. Я не помнила тогда другого отца и со всем пылом детского сердечка приняла его, считая самым близким мне человеком, но вот его семья меня принять не смогла. Если с мамой они смирились, то я была бельмом на глазу. Пока я была маленькой, мы еще ездили к ним все вместе, и я надеялась на признание с их стороны, но потом я стала отказываться от этих встреч. Нелегко находиться там, где тебя ненавидят только за факт твоего существования.
И если раньше они просто не желали меня видеть, то после смерти брата как с цепи сорвались: обвиняли меня в том, что не уследила, что мечтала избавиться от него и стать опять единственным ребенком в семье, да и много чего еще наговорили. Отчим после того не общался с ними год. Мы даже квартиру сменили на время, чтобы никто из них к нам не приехал без предупреждения.
– Мам, на самом деле, все отлично. Я как раз тебе хотела сказать, что мне предложили уехать на лето из города.
И я рассказала ей ту же историю, что и Лиде. Мама с облегчением откинулась на спинку стула. Ее реакция показалось мне странной – слишком легко она меня отпускает. Обычно она выпытывала все о компании, с которой я собиралась куда-либо: контакты, где кто живет, как связаться с родителями. Сейчас же она просто перевела тему. Мы еще немного поболтали и, сославшись на усталость, я вернулась в комнату.
Взяв со стола конверт и повертев его в руках, я после недолгих колебаний резко его открыла. Все складывалось так, что мне предстояло туда ехать. Отложив в сторону письмо и билет, я развернула листок со списком необходимых мне вещей.
Ожидая увидеть «письмо из Хогвартса», в котором мне было бы сказано привезти сову, мантию и волшебную палочку, я даже немного расстроилась списку обычных вещей. Несколько пар обуви (среди них обязательно ботинки типа берцев и резиновые сапоги), брюки из плотной ткани, непромокаемый плащ и пара теплых свитеров. Остальное – по желанию.
Сложив все содержимое обратно в конверт, я переоделась, выключила свет и нырнула под одеяло. Несмотря на то, что голова гудела от обилия впечатлений, я мгновенно провалилась в сон, в котором разгуливала в слоёном пирожке с вишневой начинкой и пыталась найти резиновые сапоги.
Глава 4
Прогнозы синоптиков на дождливое лето не оправдались. Погода явно решила побить мировой рекорд по аномальной жаре в России, воздавая долги за все прошлые неудачи. В связи с этим на улицах было очень мало людей, редкие прохожие пробегали по улице, стараясь спрятаться в кондиционируемых помещениях, а на обочинах в тени деревьев валялись изнемогающие от жары собаки. Пока я с тяжеленным чемоданом и рюкзаком добралась до остановки, где мне назначена была встреча, с меня сошло семь потов.
Остановка представляла собой установленную на самом солнцепеке лавочку без какого-либо навеса. Я огляделась в поисках любого укрытия от солнца, но в полдень даже высокие здания не отбрасывали тени. Ближайшие деревья стояли далековато, и я боялась отойти к ним, чтобы не пропустить своих встречающих. Ржавые козырьки подъездов давали подобие защиты от света, но и к ним я не пошла по той же причине.