— Я тоже скучал по тебе, — прошептал он в ответ, впервые произнеся это вслух. Я не смогла удержаться от глупой улыбки, услышав это, я была безумна счастлива. — Что? — В голосе Крида прозвучало почти подозрение.
— Просто… ты раньше не отвечал мне тем же, — сказала я ему. — Часть меня всегда думала, что ты совсем по мне не скучаешь. — Рука, которая заправляла волосы мне за ухо, опустилась на мою щеку, кончики его пальцев танцевали по коже моего лица, пока не добрались до подбородка, который он затем зажал между большим и указательным пальцами, откидывая мою голову назад еще больше, чтобы он мог заглянуть мне в глаза.
У меня перехватило дыхание, и я не могла пошевелиться. Единственное, что я могла сделать, это посмотреть в его темные глаза и раствориться в них. У него было такое напряженное выражение лица, он молча смотрел на меня сверху вниз, и все же его пальцы на моем подбородке были такими нежными, как будто он боялся прикоснуться ко мне. Мы стояли так близко, и внезапно стало не важно, что я не видела его десять лет. Этот мужчина, несмотря ни на что, был частью меня.
— Конечно, — прошептал он, его грубый голос был таким низким, что у меня по спине чуть не пробежал холодок. — Конечно, я скучал по тебе, Тейлор.
Тогда мне пришло в голову, насколько странно это могло бы выглядеть для третьей стороны. То, как он смотрел на меня сверху вниз, то, как нежно держал меня за подбородок… было ли это тем, что кто-то счел бы братским? Я не знала. Я скучала по нему последние десять лет, так что понятия не имела.
— Тогда почему ты оставил меня? — Вопрос вырвался у меня так тихо, что даже я с трудом расслышала его, и в тот момент, когда я произнесла это, Крид убрал пальцы с моего подбородка и отступил от меня, отвернув голову и закрыв глаза.
Теперь я была старше, поэтому знала, что было несправедливо по отношению к нему ожидать, что он останется. В то время ему было девятнадцать, столько же, сколько мне сейчас. Просто потому, что в наши дни было нормально жить со своей семьей в юности, это не означало, что так поступали все. По закону он мог уехать еще до того, как умерла его мама. Он мне ничего не был должен.
И все же…
Его ответ был неудовлетворительным во всех отношениях:
— Потому что я должен был. — А затем он ушел, выйдя из моей комнаты и оставив меня бездыханной, сбитой с толку, слегка раздраженной.
Я смотрела ему вслед, гадая, что он имел в виду. Может быть, в один прекрасный день я вытяну из него ответ. Он не может прятаться от меня вечно, особенно теперь, пока я поживу здесь некоторое время. Мы будем гораздо чаще видеться друг с другом, это было очевидно.
Я думаю, он немного слишком взволнован этим.
Тяжело вздохнув, я вошла в ванную и закрыла за собой дверь. Я включила свет, медленно поворачиваясь, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Наконец, после того, что показалось мне вечностью, я протянула другую руку. Это немного забавно, рука дрожала даже сейчас. В данный момент это не причиняет боли, но как только я начну ее чистить, вероятно, так и будет.
Еще один вздох вырвался у меня, пока я пыталась снять с себя толстовку. К счастью, ткань была плотной, по центральному карману не было заметно, что у меня шла кровь. Я положила толстовку рядом с полотенцем, которое оставил мне Крид, а затем начала рыться в ящиках туалетного столика в поисках чего-нибудь, что могло бы мне пригодиться: бинты, перекись, что-нибудь, чтобы промыть рану.
Единственное, что я нашла, был старый, наполовину использованный флакон антибактериального мыла. Это должно было сработать. Я отнесла его вместе с шампунем и бутылочками для мытья тела, которые Крид дал мне для использования, в душ и разложила их по местам. Это была огромная душевая кабина, выложенная белым кафелем со всех сторон, со стеклянной дверью. Никакого уединения вообще, но, думаю, именно этого я и ожидала бы от такого места, как это.
Я закрыла стеклянную дверь и включила воду, намереваясь дать ей нагреться, прежде чем войти. Ноги сами понесли меня обратно к туалетному столику, и я прижала окровавленную руку к животу, уставившись на свое отражение. Мой взгляд опустился к шее, и я неуверенно протянула руку и коснулась кожи на горле. Во мне вспыхнула тошнота, кожа все еще была чувствительной, напоминая о том, что произошло. Я закрыла глаза, воспоминание было слишком свежим и ярким, чтобы я могла его отогнать.
Я находилась в своей комнате, готовила доклад для одного из моих занятий по социологии, когда услышала, как внизу хлопнула дверь. Типичное явление дома, у папы была работа, но он ее ненавидел. Работал художником или что-то в этом роде. График работы был неустойчивым, и поскольку он не был владельцем бизнеса, зарабатывал он немного. Рабочие места появлялись и исчезали слишком быстро. Вот почему мне пришлось взять кучу займов, чтобы пойти в колледж.
Я пыталась обратить внимание на свой ноутбук, на открытый передо мной документ Word и все карточки с цитатами и перефразированными отрывками, которые я хотела использовать, чтобы не слышать ругательств, исходящих от папы, и сердитых шагов, когда он входил в мою комнату.
Я вздрогнула, когда он распахнул дверь.
— Ты же знаешь, что в этом доме у меня политика открытых дверей, — прорычал он, слегка коверкая слова. Должно быть, он зашел выпить со своими приятелями в бар, который ему нравился. Забавно, что у него всегда были деньги на это, но не на оплату счета за электричество. Ходить в библиотеку, чтобы сделать домашнее задание к урокам, было не очень весело.
Но опять же, никто не жил в этом доме большую часть времени.
— Папа, — заговорила я, отворачиваясь от своей работы, — ты же знаешь, я никогда не привожу домой мальчиков...
Он усмехнулся и покачал головой.
— Насколько мне известно, нет. А теперь поднимай свою задницу и иди за мной. — Он не стал меня дожидаться, повернулся на каблуках и пошел прочь, обратно в холл. Папа знал, что я последую за ним. Я должна была это сделать.
Иногда было легче промолчать и кивнуть, когда гнев внутри него выходил наружу. Извиниться за то, в чем он тебя обвинял, чтобы ты могла двигаться дальше. Делать то, что он хочет, чтобы он остановился. Тем не менее, это не остановило покалывание на моей коже, когда я встала и, шаркая ногами, направилась к своей двери. На мне была толстовка с капюшоном и спортивные штаны, типичная домашняя одежда для меня. Комфорт важнее красоты в любой день. Означало ли это, что я никогда не хотела наряжаться? Накраситься, и пойти на вечеринку или что-то в этом роде? Нет. Я все еще была девочкой. Я много мечтала о парнях, о том, что было бы, если бы я встретила кого-нибудь на вечеринке и мы поладили, и этот гипотетический парень не смог бы отвести от меня глаз.
Но я также была реалистом и знала, что этого никогда не произойдет.
Мои пальцы теребили телефон в кармане толстовки, пока я спускалась вслед за папой по лестнице на кухню. Мы жили в старом доме, маленьком по сравнению со многими новыми постройками в этом районе. Мы жили в старом пригороде недалеко от города, где многие дома, когда они выставлялись на продажу, покупались флипперами, которые их ремонтировали. Нам не так повезло. Здесь все было просто старым, и папа перестал заботиться об этом месте после того, как умерла моя мачеха и уехал мой сводный брат.
Папа стоял на кухне, облокотившись на столешницу возле плиты, и смотрел на меня остекленевшими глазами.
— Ты видишь, в чем проблема, Тейлор? Я знаю, что ты не самая умная, поэтому я дам тебе минутку. — Его пальцы царапнули по краю столешницы из дешевого ламината. Это был не первый раз, когда он называл меня глупой, и не последний. Это просто тот, кем он был.
— Я... — Именно тогда я поняла, из-за чего он был расстроен, ужин для него не был готов. — Извини, я делала домашнее задание... — Я подошла к одному из нижних шкафчиков и достала сковороду. Я была почти уверена, что у нас есть немного курицы, которую я могла бы приготовить.
Через несколько секунд после того, как я поставила сковороду на плиту, я почувствовала, как чьи-то пальцы схватили меня за волосы и дернули назад. Я поймала себя на том, что лижу на столешнице возле раковины, потирая висок и уставившись на своего отца.
— Мне очень жаль! Я забыла! Я больше так не буду!
Он прорычал: